Георгий Ореханов - Лев Толстой. «Пророк без чести» - хроника катастрофы

Это свидетельство в силу своей чрезвычайной важности требует детального анализа, поэтому следует несколько слов сказать о самом игумене Иннокентии. Он родился в 1891 (по другим сведениям – в 1890) г., поступил в Оптину пустынь в конце 1908 г., 10 апреля 1909 г. определен в число послушников монастыря – таким образом, на тот момент ему было около восемнадцати лет. В списке послушников Оптиной пустыни на 1 января 1914 г. под № 39 значится Игнатий Павлович Павлов, поступивший в монастырь в 1909 г., двадцати трех лет, несет послушание при отце казначее [626]. Осенью 1910 г., когда в Оптину приехал Л. Толстой, он нес послушание будильщика, работал в монастырской библиотеке и канцелярии и руководил хором певчих-любителей. В 1919 г. был пострижен в монашество в Херсонесском монастыре близ Севастополя, служил регентом Петропавловской церкви в Севастополе, в 1920 г. в Севастополе рукоположен в сан иеродиакона, с 1932 г. – иеромонах. Есть сведения, впрочем непроверенные, что о. Иннокентий был осужден на 5 лет по знаменитой сталинской статье 58, пункт 10. После Второй мировой войны оказался в лагерях для перемещенных лиц, но английскими военными советским властям выдан не был. Далее в эмиграции в Германии и Австрии. В течение трех лет выполнял обязанности регента русского прихода Архангельского храма в Зальцбурге, где старостой был известный русский общественный деятель и историк Н. Д. Тальберг. В 1949 г. переехал в Южную Америку. Настоятель Алпинской Свято-Троицкой церкви в Бразилии (1949), в 1952 г. назначен первым священником Свято-Никольского кафедрального собора в Сан-Пауло, где прослужил до своей кончины 3/16 сентября 1961 г. [627].

Вот что сообщает автор воспоминаний. В конце октября 1910 г. в Оптиной пустыни стало известно о приезде Толстого. 29 октября к Павлову, носившему еще мирское имя Игнатий, пришел послушник Николай Гамашев с предложением пойти посмотреть на «живого Толстого». Попутно игумен Иннокентий сообщает ряд очень интересных подробностей о приезде Толстого. Например, он пишет, что братия монастыря обрадовалась его приезду, надеясь на его покаяние, которого, впрочем, не последовало. Далее о. Иннокентий вспоминает: «Спустя немного времени по отъезде графа из Шамордино, в Оптиной была получена телеграмма со станции Астапово, с просьбой немедленно прислать к больному графу Старца Иосифа» [628]. По получении телеграммы, по свидетельству о. Иннокентия, был созван совет старшей братии монастыря, в который входили настоятель монастыря архимандрит Ксенофонт, настоятель скита, он же духовник братии игумен Варсонофий и некоторые другие лица.

Доступные исследователям материалы позволяют серьезно усомниться в свидетельстве игумена Иннокентия. Во-первых, состояние здоровья Толстого с первых дней пребывания в Астапово было таково, что лично отправить какую-либо телеграмму он просто не имел возможности. Разве что он мог воспользовался услугами дочери, А. Л. Толстой, которая вряд ли была расположена посылать подобную телеграмму в Оптину пустынь. В любом случае в своих воспоминаниях о пребывании в Астапово (книги «Отец» и «Дочь») она ни слова не говорит об этом эпизоде.

Кроме того, о такой телеграмме вряд ли не стало бы известно в Св. Синоде, где за пребыванием писателя в Астапово следили очень внимательно и подробно его обсуждали.

Практически Л. Н. Толстой мог послать телеграмму (или дать распоряжение послать) в очень короткий промежуток времени – только в тот момент, когда он совершал свое последнее в жизни пешее путешествие из вагона поезда, прибывшего в Астапово, в дом И. И. Озолина, начальника станции. Безусловно, посылка подобной телеграммы стала совершенно невозможной после приезда в Астапово В. Г. Черткова утром 2 ноября 1910 г.

Но есть и более серьезные аргументы против этой версии: в архивных фондах нет такой телеграммы. Отсутствие телеграммы подтверждают и два важнейших источника. Во-первых, это подробный рапорт начальника Московско-Камышинского жандармского полицейского управления железных дорог генерала Н. Н. Львова, направленный в штаб Отдельного корпуса жандармов. Заметим, правда, что рапорт содержит ряд неточностей – например, в нем сообщается, что уже с 31 октября Толстой находился в Астапово с Чертковым, что не соответствует действительности. Тем не менее, этот документ дает довольно ясную картину происходившего на станции [629]. В рапорте отсутствует какое-либо упоминание о телеграмме Толстого старцу Иосифу. Однако вот что надо иметь в виду: рапорт основывается на донесениях начальника астаповского отделения Московско-Камышинского жандармского полицейского управления железных дорог ротмистра Ставицкого, который имел возможность просматривать все входящие и исходящие со станции Астапово телеграммы. Так вот, Ставицкий свое первое донесение отправил только 3 ноября, за что, кстати, подвергся серьезному выговору со стороны начальства. Кроме того, как доказал еще И. М. Концевич, в рапорте Ставицкого присутствуют очевидные ошибки.