Георгий Ореханов - Лев Толстой. «Пророк без чести» - хроника катастрофы

Такая оценка соответствует содержанию сочинений владыки Антония, которые были направлены против Л. Н. Толстого. Действительно, в своих многочисленных произведениях, критикующих толстовские идеи, владыка Антоний указывает на ряд важнейших обстоятельств, сопровождавших распространение взглядов Л. Н. Толстого в России, из которых самым главным является практически полное отсутствие истин православия в жизни образованного общества. Именно поэтому, насколько несправедливы нападки писателя на Церковь, настолько митрополит Антоний точен в своем приговоре современному обществу: «Мы рады укорять автора новой веры за искажение Православия? Но показали ли мы ему в своем быту истины Православия? Не себя ли самих мы укоряем?» Митрополит Антоний подчеркивает, что хулителя новой веры породил «языческий быт»: пока православие существует только в книгах и проповедях, а осуществляется только в деревенской глуши, в пустынях Валаама и Афона, обличения Л. Н. Толстого будут «страшно заманчивы и заразительны». В лекции, произнесенной 22 ноября 1910 г., т. е. через две недели после смерти Л. Н. Толстого, владыка Антоний говорил, что «на организме русской национальности» выросли два печальных явления – «раскол в народе и толстовщина в обществе», причем последняя, будучи по происхождению своим национальным «доморощенным явлением», нашла для себя определенную форму «под сильным влиянием запада» [580]. Эта последняя констатация очень характерна: владыка признает, что толстовщина приняла форму общенационального религиозного бунта против православия.

Еще один интересный момент – отношение к Толстому второго Антония, митрополита Антония (Вадковского), первенствующего члена Св. Синода.

Мы уже обратили внимание на то обстоятельство, что синодальный акт 1901 г. появился только после того, как митрополит Антоний сменил в Синоде киевского митрополита Иоанникия (Руднева). Можно повторить еще раз, что именно это обстоятельство – и образование «команды» нового столичного митрополита, состоящей из молодых, энергичных, образованных церковных деятелей, – в первую очередь способствовало появлению официального церковного заявления о Л. Н. Толстом.

Независимо от того, руководствовался ли новый петербургский митрополит собственными побуждениями или на него действительно было оказано некоторое давление со стороны помощников, в первую очередь со стороны Антония (Храповицкого), можно смело утверждать, что он отнесся к главной трагедии жизни Л. Н. Толстого с большим сочувствием и сердечной болью.

Приведенное выше письмо митрополита Антония (Вадковского) от 16 марта 1901 г. С. А. Толстой в ответ на ее возмущенное послание «митрополитам» – не единственный документ такого рода. Практически сразу после появления синодального акта 1901 г. в русском обществе стала распространяться точка зрения, согласно которой Церковь приложит все усилия, чтобы вернуть великого русского писателя в свое лоно. То есть для Русской Православной Церкви проект «Граф Лев Толстой» стоит на повестке дня одним из главных: покаяние писателя, выраженное публично, будет великой победой над духом века сего, победой в борьбе с безбожной интеллигенцией, доказательством силы и мощи церковной. И якобы все предыдущие действия представителей Церкви преследовали только эту цель. То есть в них не было никакой любви к писателю, а только конъюнктурные соображения.

То, что эта точка зрения совершенно не соответствует действительности, подтверждает еще одно замечательное письмо первенствующего члена Св. Синода, отправленное графине С. А. Толстой в Гаспру (Крым), где в 1902 г. писатель находился во время тяжелой болезни.

« 11 февраля 1902 г.

Многоуважаемая графиня!

Пишу Вам настоящие строки, как и в прошлом году, движимый непреодолимым внутренним побуждением. Душа моя болит о муже Вашем, графе Льве Николаевиче. Возраст его уже старческий. Упорная болезнь видимо для всех ослабляет его силы. И не один раз уже разносились настойчивые слухи о его смерти. Правда, жизнь каждого из нас в руках Божиих, и Господь силен совершенно исцелить графа и дать ему жизнь еще на несколько лет. И дай Бог, чтобы проявилась над ним такая великая милость. Но Божии определения неведомы для нас. И кто знает? Быть может, Господь уже повелел ангелу смерти чрез несколько дней или недель отозвать его от среды живых.

Вот тут-то и кроется источник моей сердечной о нем боли. Граф разорвал свой союз с Церковию, отрекся от веры во Христа, как Бога, лишив тем душу свою светлого источника жизни и порвав те крепкие родственные узы, которые связывали его с любимым им многострадальным народом русским. Без Христа, что без солнца. Нет жизни без солнца, нет жизни без Христа. И кажется мне теперь граф без этой жизни Христовой, без союза с народом христолюбивым, таким несчастным, одиноким… [отточие документа. – Г.О .] с холодом в душе и страданием!.. Тяжело в таком духовном одиночестве стоять с глазу на глаз пред лицом смерти!