Чарльз Уильямс - Колдовство

Если такое случается, то объяснение тому может быть следующее. «Не только душу, но и тело демоны никоим образом не могут своим искусством или властью превратить в действительные члены и формы животных; но образы человеческой фантазии, которые и в мышлении, и в сновидениях принимают вид бесчисленного множества различных вещей хотя и не суть тела, но с удивительной скоростью принимают телесные формы, когда телесные чувства бывают усыплены или притуплены, могут каким-то непонятным образом принимать для чувств других телесные образы, так что сами тела людей находятся в другом месте, оставаясь, правда, живыми, но в состоянии усыпления чувств гораздо более тяжелом и глубоком, чем во время сна, а известный фантастический образ является чувству других как бы воплощенный в форму какого-нибудь животного. Да и самому человеку, как это случается с ним в сновидениях, кажется, что он таков и переносит тяжести; причем если эти тяжести суть тела истинные, то их переносят демоны в насмешку над людьми, видящими в этом случае, с одной стороны, истинные тела тяжестей, с другой – ложные тела вьючных животных» 48. Августин не объясняет, зачем демоны делают это, разве что «в насмешку над людьми». Но женщины, а по сути своей ведьмы, дававшие людям наркотик, очевидно пользовались при этом некими магическими заклинаниями.

С нашей точки зрения, официальная позиция Церкви на протяжении нескольких веков заключалась в следующем. Церковь не возражала против средиземноморских толкований сверхъестественных явлений, но христианские ученые предлагали и свои объяснения. В первые века Рима ко всему магическому относились резко отрицательно, это особенно заметно в сравнении раннего Лукана 49и более позднего Филострата 50. Ранние христианские ученые еще могли бы принять астрологию и учение о цикличности истории, поскольку в основе этих знаний лежали кропотливые сборы данных и благородные стремления души; например, у Филострата Аполлоний определяет магическую науку как гадание и наставление в молитве и поклонении богам; но они вовсе не допускали, что можно купить у прорицателя имя победителя в соревнованиях или приворотное зелье для озабоченного молодого человека. Может быть, такой подход и не представляется строго логичным, но зато вполне разумным. Независимо от того, допускал ли такой ученый влияние звезд на будущие события, он в любом случае не позволял себе прибегать к магии, чтобы возвыситься над собратьями, не торговал проклятиями, ядами, не практиковал некромантию или человеческие жертвы. Ни Аполлоний, ни Апулей не считали бы достойным для себя участие в колдовском шабаше или каннибальском ритуале, как позволяли себе Порфирий 51или сам император Юлиан! 52Но теперь, когда Империя стремительно теряла былое величие, зло все легче просачивалось внутрь страны и разъедало ее изнутри.

Стоиит обратить внимание в первую очередь на обыденность отношения к магии. За последующие двадцать веков христианства такое отношение утратилось полностью. Даже если мы не отвергаем с порога колдовство, человеческие жертвы и каннибализм, то уж общепринятыми их точно не считаем. В тех редких случаях, когда суды, например, сталкиваются с подобными происшествиями, судьи оказываются совершенно сбиты с толку и ведут себя подобно обычным людям. Магические ритуалы неизменно наказываются (если они вообще имели место) штрафом и лишением свободы – но уж, конечно, не смертью.

А вот среди народов, окружавших Империю, приговоры были именно смертными. Некоторые полагают, что само появление на свет великих завоевателей обязано магии. Готы считали гуннов, превосходивших их жестокостью, детьми колдунов и болотных духов, мелких, худосочных и обладающих только подобием человеческой речи. Явление предводителя гуннов Аттилы воспринималось как пришествие темного владыки, и это было вполне естественно, если учесть количество магов в его ближайшем окружении. Перед битвой с Аэцием 53Аттила собрал колдовской конвент. «Совет проходит в большом шатре, освещенном факелами; гаруспик погружает руки в тело жертвы, вырывает сердце и внимательно изучает пульсирующий орган; жрец Алариха трясет гадательные кости и прорицает по ним; хуннский шаман кружится в экстазе, бьет в бубен и вызывает духов мертвых, а в дальнем углу шатра сидит на троне Аттила, наблюдая за происходящим и вслушиваясь в каждый выкрик этих адских предсказателей» 54.

На фоне подобных сборищ церковная делегация в Риме не могла не выглядеть аналогично. Когда Папа Лев I встретился с Аттилой и уговорил его не разрушать Рим, на Аттилу подействовали прежде всего облачения священников, песнопения и ладан. Папу сопровождала торжественная процессия, возглавляемая, как утверждает предание, зримыми образами святых Петра и Павла. В результате Аттила, признав силу самого могущественного римского колдуна, позволил навязать своей армии не самые выгодные условия мира. Впрочем, и папам тоже случалось идти на компромиссы, например, папа Иннокентий под давлением жителей Рима разрешил этрусскому гаруспику публично совершать гадания на Форуме.