Владимир Чуринов - Боги, Лоа, вуду и традиции кошмарного Сохотека [СИ]

Акархамэлла «Леди сов», «Дева грез» —эта одна из старших и древнейших Лоа, известных сах-ил. Природа Леди Сов такова, что произошедшие изменения ничуть не тронули ее, ведь смертные видят сны вне зависимости от того, где живут. Разве что сны смертных на новом месте стали злее и тревожней и богиня тоже стала немного жестче. Акархамэлла обладает превосходящей властью над миром снов Самшарэлем — местом, куда стекаются сны, грезы, фантазии и кошмары, как смертных, так и богов. Она свободно владеет искусством проникновения в сны, может делать их дурными или хорошими, наказывать, поощрять через сны, одаривать смертных вещими снами и снами содержащими великими идеями. Для исполнения своей воли Акархамэлла использует сов, у нее целый выводок этих мистических созданий, священных для сах-ил. Черные совы несут на крыльях кошмар, белые дарят добрые сны, маленькие сычики посещают детей, филины оделяют во сне знаниями, особые пепельные совы приносят пророческие грезы о больших событиях. Посетив смертного, совы возвращаются назад и несут с собой частички памяти, фантазии, мечты и чаяния тех, у кого побывали. Словно драгоценности, Лоа складывает эти дары своих крылатых подопечных в особые контейнеры, чтобы любоваться ими позже или даже использовать. Память лежит в шкатулке из слоновой кости — обращаясь к Лоа, шаман или жрец может упросить ее подарить частичку памяти, чем-то полезной ему. Мечты — в горшке из прозрачного нефрита, находясь в хорошем настроении Акархамэлла может исполнить чью-то мечту, вытащенную наугад, не стоит забывать также, что она все же темный Лоа, и взамен на кровавую жертву может исполнить мечту намеренно. Фантазии «Дева Грез» тоже использует, их для нее сортируют два специально обученных скорпиона Бваго и Тканто, а затем богиня вплетает их сущность снов о знании, разносимых филинами, так рождается вдохновение. Человек искусства может попросить о помощи Акархамэллу, принеся в жертву одно из самых выдающихся своих творений. Акархамэлла владеет секретом кошмаров, хождения по снам, колдовства, связанного с этим миром, всеми мистическими знаниями, касающимися места ее обитания. Этими секретами Лоа готова делиться, но взамен она требует полной отрешенности — колдун снов должен проводить половину своей жизни в ее владениях, прислуживая ей, а после смерти он обратится в одну из сов. Акархамэллу не минуло свойство перемен, затронувшее мир Лоа, после завоевания и переселения сах-ил. Она предстает в облике величественном и элегантном, сохраняя черты и признаки как нового, так и старого, одета Акархамэлла в замшевый дублет, украшенный янтарем и жемчугом, с высоким воротником из металлических шипов, корсет, узкие штаны, туфли на высоком каблуке, в дополнению к этому она носит плащ из птичьих перьев, широкую запашную юбку из прозрачной ткани, также украшенную перьями, замшевые перчатки с медными птичьими когтями. На голове Лоа, скрывая пурпурные волосы, заплетенные в несколько крупных кос, возвышается богатый убор из перьев и золотых обручей, украшенных фигурками сов из янтаря, белого кварца, обсидиана и рубина. Глаза у богини птичьи, а лицо сочетает лучшие черты белых, черных и краснокожих. Темная кожа этой Лоа переливается и блестит как птичьи перья. Атрибутами ее является трость-насест, где сидит «дежурная сова» и подзорная труба с особыми кристаллами, посредством которых она видит сны богов и духов. Символ Акархамэллы — голова совы. Эта богиня обладает зыбкой природой, подобно туману или лунному свету, ее облик всегда подвижен, изменчив, непостоянен, как сон о красоте. Знак в храме — ловец снов (секретом которых она также наделяет своих верных). Она предпочитает дары изящные и возвышенные, являясь не только богиней снов, но и покровительницей людей искусства, мудрецов, мыслителей. От еды, до украшений Акархамэлла предпочитает все, что удовлетворит ее изысканный вкус. А при крупных ритуалах среди жертв должны быть мыши для любимцев Леди Сов.

Кахарсис Птикоа «Древо кошмаров» — среди темного, вечно текучего, мерцающего тысячью безумных красок, сплетающегося в узоры вечности и пустоты мира кошмаров возвышается дерево. Оно стоит на бесплодной черно-серой почве, среди мертвой травы и палой листвы, ветви его голы и безжизненны, искореженными пальцами мертвеца торчат малые ветви, перекрученные и исковерканные, распространяются вокруг большие, черная тень от этих ветвей будто выжигает длинные борозды в самой сути мироздания. Говорят, там — за ветвями, у древа есть лицо, и глаза, чей взгляд пронизывает душу насквозь, а посмевший взглянуть тут же падает замертво, и корни древа поднимаются из глубин, чтобы впитать плоть и кровь застывшего в агонии мертвеца. Широко раскинулись ветви, одни тянутся вверх, к невидному среди кровавых облаков черному солнцу, другие гнутся под непосильной ношей. На ветвях угнездились ужасы. Все, что мечтают забыть смертные и не видеть более во сне, все, чего страшатся сами боги. Кошмары плоти и кошмары разума, сущность духа, воплощенная в агонии беспримерного, иступленного, безотчетного крика, рожденного в первородном ничто. Все, что ползло из пещер и рыскало по ночным улицам, застывало в истоме предвкушения над детскими колыбелями и выло, восторгаясь лунным восходом, все, что ползло из душ измученных страхом войны, вражды, смерти. Все это находит приют на ветвях древа, полных бесконечной мерзости, воплощающей почву, на которой оно взрастает. В честь этого древа-Лоа растут на кладбищах старые дубы, которые сах-ил, дрожа всем телом, поливают жертвенной кровью. В честь этого древа-лоа приносят каждый тринадцатый год в жертву первенца. В его честь оставляют в храме угол измазанный черным углем — символ черной пустоты. И ставят мертвую ветвь с пальцем покойника — знак. И все это потому, что древо есть суть сам кошмар и воплощение его, повелевающее тварями, приходящими во сне.