Серен Кьеркегор - Беседы и размышления

А теперь подумай о том, сколь бесчисленно количество живущих на свете людей! Мы, люди, говорим, что быть учителем младших классов – это работа, требующая терпения; какое же терпение имеет Бог, способный быть учителем всего бесчисленного множества людей! И бесконечно большее терпение требуется Ему еще и оттого, что там, где Бог – учитель, все дети в большей или меньшей мере страдают воображением, будто они – большие взрослые люди, воображением, от которого лилия и птица совершенно свободны – почему, пожалуй, им так легко и удается быть послушными всегда и во всем. «Не хватает только, – скажет учитель-человек, – не хватает только, чтобы дети воображали себя взрослыми людьми: так можно совсем потерять терпение и отчаяться, ни один человек не способен это выдержать!» Да, выдержать это не способен ни один человек; на это способен только терпеливый Бог. И Он прекрасно знает, что́ говорит, когда Он называет Себя Богом терпения. Он называет Себя так не по настроению; нет, Он не меняется в настроении, ведь это – нетерпение. Он от вечности знает это и знает из ежедневного опыта на протяжении тысяч и тысяч лет, Он от вечности знает, что, доколе будет существовать все земное, и в нем – человеческий род, Ему придется быть Богом терпения, ведь иначе никак невозможно выдержать человеческое непослушание. По отношению к лилии и птице Он поотечески является Творцом и Сохранителем, и только по отношению к человеку Он – Бог терпения. Это поистине утешение, необходимейшее и невыразимое утешение, когда Писание говорит, что Бог есть Бог терпения – и Бог утешения ; но в то же время это страшно серьезные слова, говорящие, что человеческое непослушание повинно в том, что Бог есть Бог терпения, страшно серьезные слова, говорящие, что человеку не просто так уделяется терпение. Человек открыл у Бога свойство, которого не знают лилия и птица, всегда и во всем послушные Богу; или Бог настолько любит человека, что с доверием открыл ему, что у Него есть это свойство, что Он – Бог терпения. И притом это свойство в известном смысле отвечает – о страшная ответственность! – человеческому непослушанию в известном смысле отвечает терпение Божие. Это утешение, но оно сопряжено со страшной ответственностью. Человеку доверено знать, что, даже если все люди отвернутся от него, даже если он и сам близок к тому, чтобы отвернуться от себя самого, все равно Бог есть Бог терпения. Это неоценимое богатство. О, лишь по праву употреби его, помни, что это сбережения; для Бога на небесах по праву употреби это богатство, или оно низвергнет тебя в еще большую беду, превратится в свою противоположность и будет уже не утешением, но станет для тебя страшнейшим из всех обвинений. Ведь тебе кажутся слишком жестокими слова – которые, впрочем, не более жестоки, чем правда, – что не держаться всегда и во всем Бога «сразу же» означает пренебрегать Им: быть может, тогда не слишком жестокими для тебя будут слова о том, что пользоваться терпением Божиим всуе значит пренебрегать Богом!

Так что, воспользовавшись указанием Евангелия, позаботься о том, чтобы научиться послушанию у лилии и птицы. Да не отступишь ты в ужасе, да не отчаешься, когда сравнишь свою жизнь с жизнью этих учителей! Здесь не из-за чего отчаиваться, ведь ты же должен учиться у них; и Евангелие сначала утешает тебя, говоря, что Бог есть Бог терпения, а затем добавляет: ты должен учиться у лилии и птицы, учиться быть совершенно послушным, как лилия и птица, учиться не служить двум господам, ведь никто не может служить двум господам, а может или… или.

Но если ты смог стать совершенно послушным, как лилия и птица, то ты научился тому, чему ты должен был научиться, и ты научился этому у лилии и птицы (и если ты вполне научился этому, ты стал столь совершеннее их, что лилия и птица из учителей становятся образом), ты научился служить только одному Господу, любить Его и держаться Его всегда и во всем. И тогда то, о чем ты просишь, когда молишься Богу: « Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли », – что, конечно, и так всегда исполняется, – будет исполняться и тобою; ведь при всецелом послушании твоя воля едина с волей Божией, так что воля Божия, какова она на небесах, исполняется тобою на земле. И тогда будет услышано твое прошение, когда ты молишься: « Не введи нас во искушение »; ведь если ты всецело послушен Богу, то в тебе нет ничего двусмысленного, а если в тебе нет ничего двусмысленного, тогда ты весь совершенно прост перед Богом. Здесь присутствует простота – простота, которую вся дьявольская хитрость и все сети искушений бессильны уловить или застать врасплох. Ведь что сатана зорко выслеживает как свою добычу, – но чего никогда не бывает у лилии и птицы; во что метят все искушения, – но чего никогда не бывает у лилии и птицы, – это двусмысленность. Где есть нечто двусмысленное, там есть искушение, и там всегда смеется тот, кто сильнее. Но там, где есть нечто двусмысленное, в основе этого всегда так или иначе лежит непослушание; именно поэтому у лилии и птицы отсутствует какая бы то ни было двусмысленность – ведь у них в основе всего глубоко и твердо заложено всецелое послушание; и именно в силу того, что у лилии и птицы отсутствует какая бы то ни было двусмысленность, их невозможно ввести в искушение. Сатана бессилен там, где нет ничего двусмысленного, искушение бессильно там, где нет ничего двусмысленного, как бессилен птицелов со всеми своими силками, когда нет ни одной птицы; но там, где есть хоть самый-самый малый проблеск двусмысленности, там сатана силен и искушение находчиво; и он зорок – он, кто есть зло, чья ловушка зовется искушением, а добыча – душа человеческая. Сам он на самом деле ничем не соблазнителен, но никакая, никакая двусмысленность не может от него утаиться; и он найдет ее, и с ним придет искушение. Но человек, который с совершенным послушанием укрывается в Боге, – он в совершенной безопасности; из своего надежного укрытия он может видеть дьявола, но дьявол не может его видеть. Из своего надежного укрытия; ведь насколько зорок дьявол в отношении двусмысленности, настолько же он оказывается слеп, столкнувшись с простотой, – он оказывается слеп или поражаем слепотою. И все же не без содрогания взирает на дьявола тот, кто совершенно послушен; он видит его мерцающий взор, который как будто насквозь проницает и землю, и море, и глубочайшие тайны сердца и который действительно это может – и вот, с этим взором, он слеп! Но если он, расставляющий сети искушений, если он слеп по отношению к тебе, укрывшемуся с совершенным послушанием в Боге, значит, для тебя не существует никакого искушения; Бог не искушает никого [16] Иак. 1:13. . А значит, услышана твоя молитва: « Не введи нас во искушение », то есть: да не осмелюсь я никогда из-за непослушания оказаться вне своего укрытия; а если я все же оказываюсь непослушен, не прогоняй меня сразу же из моего укрытия, вне которого я мгновенно впаду в искушение. И если ты благодаря совершенному послушанию остаешься в своем укрытии, ты будешь и избавлен от лукавого.