Франко Нембрини - От отца к сыну. Как передать ребенку христианские ценности

Когда я размышляю об Иисусе как о Сыне, сразу вспоминаю Его отчаянный крик: «Отче, почему Ты оставил Меня?» Я подумал, что такие слова мог бы сказать кто-то из наших детей. И еще хуже – что я не способен услышать этот крик о помощи. Может быть, наши дети ищут нас, а мы заняты своими делами и в спешке и раздражении не слушаем их. Есть ли способ сделать счастливым каждый день повседневной жизни? Если бы мы только понимали, что каждый день – это благодать, может быть, научились бы жить с большей радостью. И если мы передаем такое понимание детям и своим близким, то наша жизнь становится лучше.

Когда я вспоминал притчу о блудном сыне, думал о том, что мы не можем оставить наших детей на произвол судьбы. Если даже они скажут тысячу раз «нет», в тот день, когда станут искать нас, мы должны быть на месте – не столько физически, сколько как пример, как твердый ориентир, даже если нам это стоит труда. Лишь так мы можем свидетельствовать о том, что жить прощением можно не только в теории.

Франко Нембрини. Спасибо. Ты отвечаешь многим, кто поднимал вопрос о риске абстрактности и отрешенности от жизни – всего того, о чем мы говорили на первых двух встречах. Когда опыт другого человека свидетельствует нам, что вся жизнь может наполниться прощением, это на самом деле интересно. Всем нам полезно услышать слова родителя, такого же, как мы, о том, что никогда не нужно останавливаться, что нужно быть рядом с детьми, стоять перед ними, что нужно прощать даже после ста «нет», что вопль: «Почему ты меня оставил?» – может быть неуслышанным воплем наших детей и что мы можем смотреть на них (а также на весь дом, на весь мир) с позитивной точки зрения, как на источник чего-то нового для нас самих. В других случаях мы называли прощение словом «милосердие»; через эти понятия открывается вся суть воспитания.

Я полностью согласен с Роберто Росси. Думаю, мы должны прощать своих детей каждый день, как бы ни расходились наши ожидания с результатами: это всегда прощение. Может быть, вы повышаете голос, ссоритесь, спорите, но все всегда заканчивается встречей, единением между родителями и ребенком. Поскольку я человек практичный, после второй лекции, на которой шла речь о целесообразности, я решил: «Попробую-ка применить этот метод», – но, скорее всего, чего-то я недопонял. Я попытался «создать» для своего сына метод учебы и поведения в доме, облекая все это в форму целесообразности, словно говоря: «В твоих же интересах поступать таким образом». Однако, задумавшись, я понял, что такое поведение похоже скорее на шантаж, чем на заботу о целесообразности. Поэтому все мои попытки ни к чему хорошему не привели, мои слова влетели моему сыну в одно ухо и тут же вылетели из другого – ему пятнадцать лет… Нужно большое терпение и постоянство. Жене постоянства с детьми не занимать, она непрестанно стоит у них над душой, и поэтому спорят они больше с ней, чем со мной.

Но есть риск превратить целесообразность в шантаж, если представлять ее себе в неверном свете.

Франко Нембрини . Это очень точное замечание. Мы говорили о целесообразности в определенном смысле: ребенок должен увидеть в нас и, следовательно, иметь затем возможность ощутить на себе целесообразность предложения, обращенного к нему, почувствовать, что это предложение – благо для него. Вы справедливо замечаете, что попробовали поступить таким образом, а потом осознали, что попытка продемонстрировать ребенку целесообразность послушания тут же превратилась в шантаж: если будешь себя так вести, получишь то и это, иначе ничего не получишь. Где граница между целесообразностью и шантажом? Шантаж – когда обещанное благо находится вне человека: если что-то обещаю ему я, это шантаж. О целесообразности ты должен ему свидетельствовать. Помните важнейшее указание, о котором мы говорили: воспитание – это свидетельство. Ребенок должен видеть в нас все то, о чем мы говорим, это исходная предпосылка. Целесообразность, которую мы должны продемонстрировать ребенку, – рост его личности, тот факт, что он взрослеет. Целесообразность, о которой мы должны ему свидетельствовать, заключается не в том, что он получит какую-то выгоду; это на самом деле шантаж, ужасный шантаж. Хуже того: мы навяжем ему логику потребительства, которой, напротив, хотим противостоять. Целесообразность, предлагаемая нами ребенку, заключается в том, что жизнь обретет ценность, наполнится радостью, что он сможет лучше понимать мир, больше познавать и больше любить и со временем скажет о самом себе: «Я стал счастливее в отношениях с миром, в повседневной жизни; я стал более радостным, чем был раньше». Вот целесообразность, которую должны видеть наши дети и которую мы должны им предлагать. Если же целесообразность – это «у меня что-то есть и я тебе дам», то такой метод не сработает.