Григорий Дьяченко - Искра Божия. Сборник рассказов и стихотворений для чтения в христианской семье и школе для девочек

– Я-то не заболела, – отвечала она, – да вот ваш товарищ бедный заболел.

И она рассказала им, отчего он не является в школу; и вот без увещаний, без ее просьб и убеждений на следующий день у бедного ребенка появились и сапожки, и рубашка, и верхнее платье. Это было повторение и применение тех уроков, тех мыслей и чувств, которые она внушала детям. Надо отдать справедливость прямоте и честности чувства богатых людей того города. Они сначала, как мы знаем, показывали к ней большую недоверчивость; некоторые даже подшучивали над ее методом обучения, который казался им новым до странности; иные положительно говорили, что из этого, кроме баловства и шалостей, ничего не выйдет; но, убедившись в противоположном на опыте, они с полным сочувствием поддерживали ее школу. Главная поддержка состояла не в том, что они помогали ей деньгами, но в том, что они посылали к ней своих детей на целые дни. Известие о ее учебном заведении скоро распространилось по целой губернии; купцы и помещики, нуждавшиеся очень в воспитательницах и не находившие средств воспитывать детей дома, привозили их в город и отдавали ей на полное попечение. Школа ее росла, можно сказать, с каждым днем. Но вскоре она получила благородную и вместе с тем весьма печальную известность. В городе открылась холера. Долгое время эта болезнь, проходя по целой России, миновала этот город, как будто огражденный какой-то тайной целебной силой или святыней. Жители считали себя навсегда вне опасности, поэтому появление ее для них было ужасной внезапностью. Ничего не было приготовлено: ни достаточного количества лекарства, ни больниц, никаких распоряжений для предупреждения болезни и лечения ее, когда она кого постигнет. Доктор был только один. В страхе, вместо того чтобы собираться всем и советоваться об общих средствах ко спасению, каждое семейство запиралось в своем доме и вследствие этого часто гибло всё без помощи. Школа Даши, которая опустела, была открыта для больных. Вскоре все комнаты были наполнены страждущими; она ухаживала за ними днем и ночью; к величайшему ее удивлению, стали являться к ней на помощь некоторые из старших детей и с удивительным терпением, находчивостью и самоотвержением проводили вместе с ней дни и ночи в этом страшном приюте смерти. Она убеждала их вернуться домой, говоря, что родители о них должны беспокоиться, но они ей сказали, что родители не только не препятствуют им являться сюда, напротив, сами охотно соглашаются на это как на дело христианское, на дело Божие. Болезнь не прекращалась в продолжение нескольких месяцев и, кажется, становилась всё более и более жестокой; наконец дошла до того, что человек, ею пораженный, умирал иногда в продолжение двух-трех часов. Погибли многие из сотрудников и сотрудниц Даши, но сама она была еще здорова и сильна – так, по крайней мере, ей казалось. Вот однажды по городу разнеслась весть, что эта удивительная женщина сама подверглась болезни. Множество знакомых и незнакомых лиц бросилось в ее лазарет (то есть больницу), употребляя все средства, чтобы спасти ее, но напрасно; смерть ее была неизбежна. Даша, со светлым спокойствием в душе и лице, обращаясь к присутствующим, умоляла их, чтобы они заботились о тех, которых вылечить есть еще какая-нибудь надежда. Собрались многие из ее учеников и учениц и, видя угасающую жизнь ее, оглашали плачем комнату.

– Не плачьте, дети, – сказала он тихим, иссякающим голосом, – ведь так умирать хорошо. Может быть, моя смерть спасла от несчастья и разорения не одно семейство. Помните это и, когда Бог потребует вашей помощи на пользу людям, не бойтесь смерти.

Потом, обратившись ко всем окружающим, она сказала:

– Я молю вас об одной милости. Поддержите мое учебное заведение не в том виде, как началось, но на тех началах (правилах) и с тем характером, которые послужили его основанием. Я бы просила вас не ставить надо мной никакого памятника. В эту минуту, может быть, в одну из последних в моей жизни, мне сладко было бы думать, что памятником для меня будет моя школа. Прощайте, – сказала она едва внятно, перекрестилась и закрыла глаза навеки.

Нечего говорить, сколько было пролито слез сожаления о такой прекрасной девушке, отдавшей жизнь свою на пользу бедных.

Великую награду получит она от Бога в Царствии Небесном. Мир праху твоему, дорогая, незабвенная труженица!

Сегодня к нам пришла в гости моя прежняя учительница из приготовительной школы, как раз в ту минуту, когда мы с мамой собирались отнести немного белья одной бедной женщине, о которой писали в газете. Учительница уже с год, как не была у нас в гостях. Мы все очень обрадовались ей. Она всё такая же маленькая, худенькая; еще бледнее она стала, чем в прошлом году, несколько седых волос прибавилось, и всё покашливает. Мама сказала ей: