Дмитрий Узланер - Постсекулярный поворот. Как мыслить о религии в XXI веке

механизм для определения победителей и проигравших, но никакого механизма для достижения консенсуса, или формирования общественного мнения, или даже для формулирования достойного компромисса [391] Кимлика У. Современная политическая философия: Введение. М.: Изд. дом НИУ-ВШЭ, 2010. С. 371. .

Публичные дискуссии, согласно теоретикам «делиберативной демократии», как раз и становятся тем механизмом достижения консенсуса, без которого оказывается невозможной стабильная демократия. Более того, эти дискуссии подчас оказываются не менее важными, чем процедуры и принимаемые благодаря им решения. В частности, они оказываются «основным инструментом, позволяющим организованным группам граждан ограничивать власть и делать могущественных акторов подотчетными» [392] Young I. M. Inclusion and Democracy. Oxford: Oxford University Press, 2000. .

Вклад науки и научного сообщества в публичные дискуссии очевиден и не требует какого-то специального пояснения [393] См., например: Kitcher F. Science, Truth, and Democracy. Oxford University Press, 2001; Kitcher F. Science in a Democratic Society. Prometheus Books, 2011. . Однако присутствие религии и представляющих ее сообществ в публичном пространстве, равно как и их статус легитимных участников общественно значимых дебатов, не так очевидны. Так, в частности, в рамках некогда популярных теорий секуляризации был сформулирован тезис о неизбежной приватизации религии [394] Berger P. L., Berger B. and Kellner H. The Homeless Mind: Modernization and Consciousness. N. Y.: Vintage Books, 1974. P. 138–142; Parsons T. Religion in a Modern Pluralistic Society // Review of Religious Research. 1966. 7 (3): 134. , который совмещал в себе дескриптивное и нормативное измерения, то есть речь шла не только о констатации того, что на самом деле происходит, но и о представлении данного процесса не всегда желательным, но почти всегда неизбежным итогом общественно-политического развития. Утверждалось, что религия утрачивает свою социальную значимость (какими бы ни были причины этого) и все больше становится частным делом человека, который в пространстве своей приватности имеет право верить / не верить в то, во что считает нужным, не обременяя при этом окружающих.

Несмотря на то, что в последние годы этот тезис все чаще пересматривается — в частности, теоретиками десекуляризации и постсекулярного общества, подчеркивающими значимость религий как важных «интерпретирующих сообществ» [395] Хабермас Ю. Против «Воинствующего атеизма» // Русский журнал. 23 июля 2008 [http://www.russ.ru/pole/Protiv-voinstvuyuschego-ateizma, доступ от 17.01.2015]. , — он до сих пор популярен среди некоторых «лидеров общественного мнения», не говоря уже об академическом сообществе, ревностно оберегающем свой статус единственного поставщика обоснованных экспертных суждений. Пример — один из ведущих интеллектуалов современности [396] По версии рейтинга журнала Prospect Magazine, составлявшегося на основе десяти тысяч голосов, поданных из ста стран мира. См.: World Thinkers 2013 // Prospect Magazine [http://www.prospectmagazine.co.uk/magazine/world-thinkers-2013/#.UnBGXECGhjo, доступ от 30.10.2013]. Ричард Докинз, который, являясь одним из лидеров так называемых новых атеистов, выступает с самой резкой критикой «публичных религий». С его точки зрения, сам факт наличия рясы, бороды и креста еще не дает человеку автоматического права на участие в публичных дискуссиях и уж точно не налагает на остальных участников дискуссии никаких обязательств по принятию этих суждений всерьез [397] Докинз Р. Долли и рясоголовые // Докинз Р. Капеллан дьявола: размышления о надежде, лжи, науке и любви. М.: АСТ: Corpus, 2013. . Позиция Докинза не лишена оснований: в отличие от науки, притязающей на знание мира «как он есть» и подкрепляющей свои аргументы в публичных дискуссиях авторитетом этого знания, религия, являясь делом индивидуальной и в высшей степени субъективной веры, не способна подкрепить свою аргументацию столь же весомым эпистемологическим авторитетом.

Таким образом, право религии на присутствие в публичном пространстве и полноправное участие в публичных дискуссиях нуждается в дополнительном обосновании. Ниже будут представлены аргументы в пользу этого участия, которые, мы надеемся, покажут общественную значимость диалога науки и религии и его желательность для стабильного существования современных конституционных демократических государств, к которым хотя бы по формальным признакам хотелось бы отнести и Россию. В некотором смысле данный текст является репликой в полемике с новыми воинствующими атеистами, полагающими, что религии не место в публичном пространстве, что она не способна внести никакого вклада в публичные дискуссии и что она, являясь делом сугубо субъективным и индивидуальным, должна оставаться в пределах приватной сферы.