П Сладкопевцев - Древние палестинские обители и прославившие их святые подвижники

– В обители моей, которая в Азии (ибо оттуда пришел праведный сей муж), был один старец весьма нерадивый и невоздержный; говорю сие не в осуждение, но чтобы верным быть истине. Он, не знаю как, приобрел себе ученика юного по имени Акакий, простого по сердцу, но благоразумного по рассудку. И он столько потерпел от такого старца, что сие многим покажется, может быть, невероятным. Старец ежедневно мучил его не только оскорблениями и бесчестием, но даже и побоями. Терпение Акакиево было не неразумно. Итак, видя, что он ежедневно до крайности бедствует, как купленный раб, при встрече с ним неоднократно спрашивал я его: “Что, брат Акакий, каково сегодня?” – и он немедленно показывал мне то посиневший глаз, то шею, то голову избитую. Я же, зная, что он труженик, говорил ему: “Хорошо, хорошо, терпи, и получишь пользу”. Так прожив у немилостивого сего старца девять лет, Акакий отошел ко Господу. Через пять дней по его погребении в усыпальнице отцов наставник Акакиев пошел к одному бывшему там великому старцу и говорит ему: “Брат Акакий умер”. Как скоро услышал сие старец, говорит сказавшему: “Поверь мне, старец, не верю этому”. Тот отвечает: “Поди и посмотри”. Старец немедленно встает, вместе с наставником блаженного страдальца приходит в усыпальницу, как к живому, взывает к сему действительно живому и по успении своем и говорит: “Умер ты, брат Акакий?” И этот благопокорный делатель послушания, оказывая послушание свое и по смерти, отвечал великому старцу: “Как возможно, отец, умереть человеку – делателю послушания?” Тогда старец, бывший Акакиевым наставником, пришедши в страх, со слезами пал лицом на землю; потом, у игумена лавры испросив келью близ гроба, жил уже в оной целомудренно, говоря всегда отцам: “Я сделал убийство”.

И мне кажется, отец Иоанн, что разговаривавший с мертвым был сам великий Иоанн. Ибо и другую повесть, как будто о ком другом, пересказывала мне блаженная душа его; был же это действительно он сам, как мог я впоследствии узнать достоверно и узнал.

– Другой некто, – говорил Иоанн, – в той же обители в Азии жил у одного монаха, кроткого, скромного и безмолвного. И видя, что старец обходится с ним почтительно и как бы небрежет о нем, прекрасно рассуждает, что это для многих опасно, и умоляет старца отпустить его от себя. Старец же имел у себя другого ученика, и для него было сие не очень прискорбно. Итак, отходит он и по письму своего наставника помещается в одном общежительном монастыре в Понте. И в первую ночь, как вступил в сей монастырь, видит во сне, что какие-то люди ведут с ним счет, и по окончании сего страшного счета остается он должником, и долг его простирается до ста лир золота. Проснувшись, стал размышлять о том, что видел во сне, и говорит: “Подлинно на нас, смиренный Антиох (это было имя его), много еще остается долгу”. Когда же, – продолжал он, – пробыл я в сем монастыре три года в беспрекословном послушании и все меня почитали ни за что и оскорбляли как чужеземца (другого монаха-чужеземца там не было), тогда опять вижу во сне, что кто-то дает мне показание об уплате десяти лир из моего долга. И так пробудившись и уразумев видение, говорю: “Только еще десять, когда же уплачу остальное?” После сего говорю сам себе: “В большей еще мере труд и бесчестие нужны тебе, смиренный Антиох”. С сего времени начал я притворяться юродивым, однако же вовсе не оставляя дел служения. Почему безжалостные отцы, видя, что я со всею готовностью служу в том же чине, приказывали мне делать всякое тяжелое дело в обители. Такой образ жизни терпеливо проводил я до тринадцати лет и увидел во сне, что прежде являвшиеся мне пришли опять и написали совершенное освобождение от моего долга. Почему, когда живущие в обители оскорбляли меня чем-нибудь, вспоминая о своем долге, переносил я это мужественно.

Вот что, отец Иоанн, пересказывал мне сей премудрый Иоанн как бы о другом лице, для чего и переименовал себя Антиохом; на самом же деле это был он сам, так мужественно терпением своим разодравший рукописание.

Но послушаем, какой дар рассудительности приобрел сей преподобный крайним своим послушанием. Когда пребывал он в обители св. Саввы, пришли к нему трое молодых монахов с намерением стать учениками его. Приняв их тотчас с любовью, дал им приют, чтобы отдохнули они после трудов путешествия. По прошествии же трех дней говорит им старец: “По природе, братия, человек я блудный и не могу принять никого из вас”. Но они не соблазнились этим, ибо знали труженичество старца. Сколько же ни упрашивали его, не могли никак убедить. Тогда поверглись к ногам его, умоляя, по крайней мере, дать им правило, как и где должны они пребывать. Старец, уступив просьбам их и зная, что со смирением и послушанием примут слово, говорит одному: “Господу угодно, чтобы ты, чадо, пребывал в безмолвном месте с одним из отцов в подчинении у него”. Второму же говорит: “Иди продай волю свою и отдай Богу; возьми крест свой и терпи в собрании и общежитии братий, и, несомненно, будешь иметь сокровище на небесах”. Потом и третьему говорит: “Неразлучно с каждым дыханием своим воспринимай в себя слово сие: претерпевший же до конца спасется (Мф. 10: 22). Иди и, если возможно, не допусти, чтобы в роде человеческом был человек взыскательнее и строже твоего наставника о Господе, и, укрепясь терпением, каждый день, как мед и млеко, пей от него поругание и осмеяние”. Брат говорит великому Иоанну: “А что если такой отец оставит что в небрежении?” Старец отвечает: “Если увидишь, что впал он даже в блуд, не оставляй его, но говори сам себе: зачем же пришел ты, друг?” Тогда увидишь, что надмение в тебе исчезнет и разжжение ослабеет.