Джон Спонг - Иисус для неверующих. Основатель христианства без мифов, легенд и церковных доктрин

Люди воспринимали Бога в свете теизма, и когда в I веке нашей эры некая группа уверилась, что встретилась с Богом в жизни Иисуса, они увидели суть Иисуса в таком же свете – этого было не избежать. Историю Иисуса превратили в рассказ о теистическом Боге, пришедшем спасти нас и вторгшемся в наш мир с небесных высот. Теизм на тот момент выглядел совершенно уместным определением Бога, с которым, как утверждалось, мы встретились в Иисусе. Концепция Боговоплощения, понятая буквально, была и остается богословским языком, призванным передать эту идею. Доктрина Троицы, что претендует на определение реальности Бога, сводит Иисуса и теистическое понятие о Боге в единое целое.

Ни одна наша религиозная система никогда не искала истину – она прежде всего искала безопасность

Чтобы вторгнуться на нашу арену, войти в нашу жизнь и исправить положение, Богу требовался путь – и мы создали некую посадочную площадку, готовую принять божество. Такой площадкой, по мнению христиан, стало непорочное зачатие. Свершилось чудо, теистический Бог обрел человеческую плоть и пребывал среди нас. Пока Иисус (в том виде, в каком его описывали) пребывал на земле, он мог делать все, что люди ожидали от Бога, ибо сам был Богом в человеческом облике. И витали истории, где Иисус усмирял бурю, шел по воде, умножал хлебы, исцелял больных и даже воскрешал мертвых. Если люди могли угодить Богу, которого, по их утверждению, встретили в Иисусе, то этот Бог, все еще теистический по своей природе, слал им свое благословение, отвечал на их молитвы, вмешивался в ход их истории и, наконец, принимал их после смерти в жизнь вечную, раз и навсегда преодолев наш страх, вызванный конечностью бытия.

Извечная тревога, в ответ на которую и развилось теистическое понимание Бога, до сих пор действует в большинстве традиционных форм христианства. Религиозные системы обычно меняются крайне медленно. Теизм по-прежнему стремится придать значение жизни, ответить на наши вопросы относительно бытия и самосознания и умерить беспокойство по поводу нашей смертности обещаниями вечной жизни. От огня тревоги, порожденной самосознанием, нас оберегает заградительный вал религии, и нас вполне устраивает, а то и радует жизнь с теистическим понятием о Боге, которое мы же и создали. Теизм – не Бог, а лишь одно из человеческих определений Бога. И это важная разница.

Поэтому наши вопросы об Иисусе должны принять кардинально иное и новое направление. Какой опыт пытались передать его ученики, когда множеством различных путей заявляли, что в человеке Иисусе им открылся теистический Бог? Действительно ли умирающий теизм – единственный способ придать смысл их опыту познания Бога? Можем ли мы удалить из сознания теистическое восприятие Бога и все еще считать себя верующими? Можем ли мы снять теистические наслоения с жизни Иисуса и по-прежнему оставаться христианами? На мой взгляд, это возможно, и более того, у нас нет никакой альтернативы, если только мы хотим вести христианскую жизнь в XXI веке. Вот почему в предыдущих главах нам пришлось отделить миф об Иисусе от Иисуса истории. Вот почему нужно было исследовать самые ранние образы, в контексте которых он понимался. И именно потому мы должны теперь отделить Бога, понятого в теистических терминах, от опыта Бога, который приписываем Иисусу. Вот прозрение, которое я намерен развить.

Следующий шаг в обнаружении подлинной сути Иисуса – разбивать кривое зеркало богословского языка, которым мы его окружили, до тех пор, пока оно не упадет мириадами осколков к его ногам. Лишь после этого, в новом свете, Иисус для неверующих войдет в наше сознание и принесет с собой новое представление о том, что значит быть человеком. И тогда мы сможем спросить, нес ли теизм хоть когда-то благо для человечества. Неужели выживание и жизнь – и правда одно и то же? Мы ответим на этот вопрос по мере пути.

Признаки смерти теистического понимания Бога налицо. Многие не хотят их замечать, считая, что альтернативы нет и лучше жить в иллюзии, чем взглянуть в лицо реальности. Но это не сработает. Начавшее отмирать представление о Боге – оно точно Шалтай-Болтай: «Вся королевская конница, вся королевская рать не может… Шалтая-Болтая собрать!»