Татьяна Терещенко: Симфония по творениям преподобных оптинских старцев. Том I. А–О

Ты не тужи, что у тебя не ременные гужи [5] Гуж – в упряжи, кожаная глухая петля, укрепленная в хомутных клешнях; гуж обносится поверх оглобли, и в него вставляется нагнетом конец дуги. . Лыко да мочало оборвалось; связала и опять помчала… Ехал богатый барин на тройке; у него и лошади были хорошие, и сбруя ременная. Ехал и бедняк. У того и лошадь была плохая, и вся сбруя – лыко да мочало. Оба попали в зажору [6] Зажора – подснежная вода в яме, на дороге. . У обоих сбруя порвалась. Высвободившись кое-как из зажоры, бедняк связал свое лыко да мочало и поехал себе вперед, а богатый остался на месте – ременные гужи надо было сшивать (прп. Амвросий, 2).

И касательно бедности твоей скажу: на днях у нас была бедная послушница и подобно тебе роптала на бедность; но когда дорогой зашла в крестьянскую избу да увидала везде снег, холод, голод, куча ребятишек в лоскутьях, то чуть не ублажила себя. А наша бедность еще не такая нестерпимая.

А нам ведь какая высокая награда, если потерпим (прп. Анатолий, 18).

Скорбь твоя не столько о себе, сколько о родных. Ты боишься, чтобы они не обеднели, чтобы не пошли путем Спасителя, апостолов, преподобных и почти всех святых. И сама-то за себя боишься, чтоб тебе не умереть с голоду, с холоду, забывая, что Миродержец не покидает ни одной птички: всех питает, всех греет. И если имеешь разум, взгляни, как эти малютки-птички, вся-то с наперсток, ножка – точно соломинка, и представь – без калош!.. Не только кладовой или закрома, но ни зерна, буквально ни зерна. Встает в морозное утро птичка, и у нее только и есть что тоненькие ножки и носик и хороший аппетит. А в закроме ни зерна. Да и закрома-то нет… А мы с тобой монахи. Чуть не в отчаянии. А отчего? Обитель нашу грабят? Одежду последнюю снимают? Кусок последний хлеба отнимают? Нукось родители обедняют! У них достатку не будет, и у меня не будет. Воззри на птиц небесных, они не сеют, не жнут, и Отец Небесный питает их (см. Мф. 6, 26). Сестра, не гневи Бога (прп. Анатолий, 18).

Старайся не быть без дела, потому что безделье – мать всякого порока, и в том числе уныния и отчаяния (прп. Иосиф, 19).

Неужели жить в такой суете, вопрошаешь, полезно для души твоей, когда жаждешь совсем другого занятия? В надсловии на Нила Сорского и в книге святого Иоанна Лествичника… сказано, что уединенная жизнь не всякому полезна, особенно же не победившему страстей: высокоумия, гнева, лукавства и подобных, – советуют «ниже след безмолвия видети» [7] Не думать о безмолвии. , ибо им должно прежде в сообращении с людьми стараться побеждать эти страсти. И многие отцы согласуются с этим учением (прп. Иларион, 20).

Безмолвие – в числе семи деланий у Петра Дамаскина в «Добротолюбии»; и сказанное в 254 ответе Варсонофия Великого, чтобы не обращаться свободно с другими, для вас, живущих в мире и семейных, имеет одинаковый смысл и значение. Безмолвие в этом делании названо и беспопечительностью, чтобы не заботиться по человеческим расчетам о чем-либо. А во всем, касательно себя и семейства, возлагаться на Промысел Божий, делая только возможное по силе своей. Свободно же не обращаться с другими – в славянском переводе читается: иметь бездерзновенность, то есть не мешаться в чужие дела, избегать знакомств и связей без надобности, также неуместных толков и пересудов, говорить кратко и по нужде, и только на вопрос. Но скажу, что делание сие неудобоисполнимо не только для вас, но и для нас. Потому-то блаженный старец наш о. Макарий и сам держался пути самоукорения и познания своей немощи, и других тому же научал, так как без смирения и исправные делатели не оправдаются (прп. Амвросий, 1).

Есть мудрое старинное слово опытных людей: «Не живи, как хочешь, а живи, как Бог приведет». Господь лучше нашего знает, что нам полезнее, и что можем вместить, и чего не можем вместить. Особенно я думаю о себе, что к безмолвию я неспособен. Немного таких блаженных людей, которые, находясь всегда в странствии и не имея, где главы подклонить (см. Мф. 8, 20) [8] Не имея, где главы подклонить, – не имея крова, пристанища. , по евангельскому слову, соблюдают глубокое безмолвие и не возмущаются никакими теснотами и нуждами, ни узами, ни темницею, и жаждут скорбей и страданий, и жалуются, будто нечего им потерпеть. Аз же, грешный, и в отраде великой находясь, расслабляюсь и не имею терпения (прп. Амвросий, 3).