Глеб Ястребов - Кем был Иисус из Назарета?

Мы не поймём проповедь Иисуса, если не поймём, какое значение он придавал тому обстоятельству, что Бог — не просто Владыка и Творец мироздания, но и Отец своим творениям.

Опять же здесь иногда возникает недоразумение. Некоторые думают, что в иудаизме Бог мыслился исключительно как Творец и Царь, а Иисус объяснил, что Бог ещё и отец. Представление о (высшем) Боге как об Отце было распространено в древности. Скажем, в языческой Греции Зевс считался «отцом», даже «отцом богов и людей». И, конечно, представление о Боге Израилевом как об Отце было хорошо известно древним израильтянам, да и последующему иудаизму. В Книге Исход от лица Бога сказано: «Израиль — сын Мой, первенец Мой» (Исх 4:22). В Книге Второзакония уже сам Моисей говорит Израилю о Боге: «Не Он ли Отец твой, который усвоил тебя, создал тебя и устроил тебя?» (Втор 32:6). И также: «Вы сыны Господа Бога вашего» (Втор 14:1). В ряде библейских текстов «Отец» встречается и как обращение к Творцу. Например: «Только Ты — Отец наш... Ты, Господи, Отец наш» (Ис 63:16); «Ты Отец мой, Бог мой и твердыня спасения моего» (Пс 88:26). Более того, в иудаизме времён Иисуса было известно и молитвенное обращение «Отче наш», «Отче мой» (4Q502, 4Q372). В синагогальных молитвах с древности утвердилось обращение к Богу: «Отче наш, Царь наш!»

Иногда уникальность видели в другом: Иисус обращается к Богу арамейским словом «Абба» (в русских переводах обычно: «Авва»). Поскольку так обращались в Палестине дети к своим отцам, некоторые учёные предлагали понимать его как «Папа», «Папочка», причём считали (без малейших на то доказательств), что сторонники традиционного благочестия выступали против подобной фамильярности. На наш взгляд, такое амикошонство в отношениях с Богом покоробило бы не только фарисеев, но и самого Иисуса. Тот факт, что слово «Абба» не использовалось (насколько мы знаем) в синагогальных молитвах, связан лишь с тем, что для литургического языка вообще характерен более высокий слог; кроме того, при молитвах общинных было естественно вводить обращения от лица всей конгрегации («Отче наш »).

Далее, с одной стороны, не будем забывать, что во всех четырёх Евангелиях есть лишь один (!) случай, когда Иисус называет Бога «Абба» (Мк 14:36): в момент, быть может, самой жаркой и тяжёлой молитвы в своей жизни (в Гефсиманском саду перед арестом). (К тому же здесь у нас нет уверенности в исторической достоверности: Иисус при этой сцене находится один.) С другой стороны, из более поздних раввинистических текстов ясно, что и другие учителя Закона иногда могли называть Бога «Абба» (Таанит 23б).

Оставим лучше бесплодные разговоры об уникальности и осознаем, что для Иисуса дело было не в уникальности, а в акцентах. (Мы уже видели, что к уникальности он, перенявший из библейской и послебиблейской традиции очень многое, никоим образом не стремился.) Ибо одно дело — по привычке величать Бога Отцом, произносить соответствующие молитвы, и совсем другое — впитать это всей сутью своего существа, сделать это центром своей жизни. Для Иисуса было верно второе, и это — то, что он старался привить своим ученикам. Мы знаем, что ранние христиане обращались к Богу словом «Абба» (Гал 4:6; Рим 8:15). Заимствовали они это из практики самого Иисуса: он, несомненно, учил их воспринимать свои отношения с Творцом как отношения близкие и, если угодно, семейные. (Слово «Папочка» с его слащавой сентиментальностью, конечно, здесь не подходит: в патриархальной культуре I века отец был фигурой не только близкой, но и предполагающей некоторую дистанцию с детьми, необходимость глубокого почтения и послушания.) Иными словами, если человек совершил грех (т. е. нарушил заповедь Торы), он тем самым не просто нарушил некое бездушное законодательство или оскорбил предельно далёкого властелина, но нанёс обиду близкому и дорогому существу (см. выше главу 8: притча о блудном сыне). Именно этому учил Иисус сборщиков податей, нечестных коммерсантов, проституток и других людей, на частое общение с которыми пеняли ему фарисеи: он пытался привить им ощущение Бога не как абстрактного и далёкого Законодателя, а как живого Отца. (Ср. Евангелие от Фомы 3б: «Когда вы познаете себя, тогда и вы будете познаны, и поймёте, что вы — дети Отца Живого».)

Нет никаких сомнений, что всё вышесказанное Иисус относил и к себе. Возникает, однако, вопрос: считал ли Иисус себя сыном Божиим в каком-либо особом смысле? Для понимания его личности и проповеди этот вопрос имеет колоссальное значение.