Следующая «антитеза» касается принципа lex talionis («око за око, зуб за зуб»), вошедшего в Ветхий Завет (Исх 21:24; Лев 24:20; Втор 19:21) из стандартной практики ближневосточного права.
Вы слышали, что сказано: «Око за око и зуб за зуб». А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую. И кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду. И кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся.
Мф 5:38–42; ср. Лк 6:29–30, 34; Фома 95:1–2
В этом отрывке часто видят квинтэссенцию евангельской этики (что справедливо) и её радикальное отличие от этики ветхозаветной (что уже не совсем справедливо). Прежде всего, зададимся вопросом: отменяется ли здесь принцип «око за око»? Ничуть. Дело в том, что этот принцип связан с юридической сферой и означает, что наказание должно быть адекватно преступлению. (Разумеется, ко временам Иисуса он уже давно не применялся в буквальном смысле: т. е. никто не выбивал никому глаза, но речь шла лишь о должной компенсации, часто финансовой, и должном воздаянии.) Иисус здесь не говорит, что этот принцип справедливости должен быть отменён и что судьи, рассматривающие дела, не должны основывать на нём свои решения. Он обращается к сфере личной этики: если у тебя лично хотят отсудить рубашку или часть имущества, не сопротивляйся! На первый взгляд это очень странный совет. Однако здесь отражена исключительно важная часть Иисусова учения: богатство, да и вообще имущество, является преградой между Богом и человеком. Согласно известной метафоре, «удобнее верблюду войти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мк 10:24). Поэтому если кто-то хочет забрать часть имущества, подставь ему «другую щеку»: пусть забирает, ибо тем самым он отнимает лишний барьер между тобой и Создателем. Аналогично и с денежными долгами: не надо требовать их назад не только потому, что это может быть немилостиво по отношению к должнику, но и потому, что лишние деньги блага не приносят. Красной линией сквозь проповеди Иисуса проходят призывы отказываться от имущества, раздавать его и делиться им.
На втором плане здесь присутствует мотив неотмщения («кто ударит тебя в правую щеку...»). Вопреки популярному мнению восходит он ещё к Ветхому Завету. Скажем, сама Тора призывает: «Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего» (Лев 19:18). В ней приводится такой педагогический пример: «Если найдёшь вола врага твоего или осла его заблудившегося, приведи его к нему. Если увидишь осла врага твоего упавшим под ношею своею, то не оставляй его: развьючь вместе с ним» (Исх 23:4–5). В пророческой традиции древнего Израиля мы видим подчас образцы удивительного долготерпения и кротости: «Я предал хребет мой биющим и ланиты мои поражающим; лица моего не закрывал от поруганий и оплевания» (Ис 50:5–6). Очень велика вероятность того, что последний стих оказал влияние на Иисуса.
Однако вряд ли Иисус был сторонником радикального пацифизма и телячьей покорности, каким его часто изображают. Когда его оскорбляли или критиковали, он не отмалчивался, а возражал, причём подчас резко, и переходил в наступление (напр., Мк 7:1–15). Обращая внимание на необходимость этической принципиальности, он использовал даже военную метафору: «Не мир пришёл я принести, но меч» (Мф 10:34). (И, кстати, о мече: насколько можно судить, он иногда разрешал и носить меч в целях самообороны: см. Мф 26:51 и Лк 22:36.) Хотя и то верно, что никакие его высказывания не дают ни малейшего обоснования для теории священной войны. Напротив, в его словах можно угадать явный антивоенный подтекст и критику призывов некоторых еврейских группировок к антиримскому восстанию («кто принудит тебя идти с ним одно поприще...» — вероятно, речь о римских солдатах, которые иногда требовали помощи от крестьян в переноске поклажи). Иисус выступал за сопротивление, но это сопротивление было гораздо больше сродни тому, которое впоследствии применял Махатма Ганди (который отчасти и вдохновлялся Нагорной проповедью!) или Мартин Лютер Кинг, чем то, которое отстаивали террористы-зелоты. Когда Иисус был ещё ребёнком, соседний с Назаретом город Сепфорис был сожжён и разорён римскими войсками после неудачного восстания галилеян (4 год до н. э.). Иисус должен был много раз слышать страшные рассказы родителей и взрослых о массовых казнях, убийствах и изнасилованиях, которые обрушились на его народ. Но если в сердцах многих его соотечественников подобные рассказы лишь разжигали ненависть к иноземным захватчикам, Иисус сделал для себя вывод: Бог не благоволит вооружённому восстанию, причём не только не становится на сторону восставших, но и обрушивает на них свой гнев. И если есть путь борьбы с Римом, его легионами и идеологией, это может быть лишь путь ненасильственный. (Любопытно, что Иисус оказался прав: в конечном итоге мощь языческого Рима была сокрушена не пламенем национально-освободительного восстания евреев, но мирным распространением христианства с его этикой любви и ненасилия.)
Читать дальше