Глеб Ястребов - Кем был Иисус из Назарета?

«Каддиш», каким мы его знаем сейчас, несколько разросся со времён Иисуса, но эти два прошения почти наверняка существовали и в I веке. Это значит, что молитва Господня перекликается с традиционной молитвой синагоги и продолжает её эсхатологические прошения. Обратим внимание на то, как прошение об освящении имени Божьего запараллелено с прошением об установлении Царства Божьего: это характерно и для молитвы Господней, и для «Каддиша». Крайне маловероятно, что Иисус избрал бы столь традиционный язык, если бы имел в виду нечто радикально новое. Во-вторых, сама по себе форма выражения («да придёт Царство...») легче всего поддаётся объяснению в эсхатологическом смысле. Если бы Иисус, например, хотел сказать, что Царство Божие всегда с нами, и нужно лишь уметь его увидеть, то было бы естественнее так и выразиться: «Дай нам увидеть Царство Твоё...»

Таким образом, перед нами очень сильное указание на то, что Иисус действительно ожидал Царства Божьего в будущем и даже молился о его приходе. Но сколь скоро он его ожидал? Дополнительные отрывки мы рассмотрим чуть дальше, а пока отметим следующее. Если Иисус возвещал будущее Царство, если весть о близком Царстве (Мк 1:15) составляла центр его проповеди, то прошения молитвы Господней естественнее всего понимать в контексте уверенности в скором приходе этого Царства. Добавим сюда и постоянный для Иисуса акцент на то, что Бог обязательно откликнется на просьбы верующих (Мк 11:22–24; Мф 7:7–11/Лк 11:9–13; Мф 26:53–54; Фома 2).

Далее следует рассмотреть три древнейших блаженства , взятых Матфеем (Мф 5:3сл.) и Лукой (Лк 6:20–21) из источника Q. Опять же у Матфея мы находим форму пространную (видимо, более позднюю), а у Луки более краткую (более раннюю). Вот что мы читаем у Луки, который достаточно точно воспроизводит материал Q:

Даже «семинар по Иисусу» с его последовательным скептицизмом признаёт, что сомневаться в аутентичности этих высказываний нет оснований. Участники семинара, однако, толкуют их в неапокалиптическом смысле: Иисус возвестил, что быть нищим и необремённым мирскими благами — хорошо, что именно в таком бедном состоянии обретается Царство (= близость Богу), а не через богатство, которое лишь мешает воспринять духовные ценности; Бог — на стороне бедняков, а не на стороне богачей.

Это толкование содержит в себе здравое зерно: безусловно, Иисус считал богатство одной из главных помех для обретения Царства (Мк 10:23–25). Однако приглядимся внимательнее: почему именно голодные «блаженны»? Вовсе не потому, что они голодные, — Иисусу, выросшему в бедной рабоче-крестьянской среде, привыкшему зарабатывать скудный хлеб тяжёлым трудом, ничего такого и в голову не приходило, — а потому что они насытятся! Несколько перефразируя, мысль Иисуса можно передать так: «Голодные, утешьтесь! Скоро наедитесь всласть (если будете соблюдать заповеди)». Более того, если нищету ещё можно представить как философский идеал (по аналогии с греческими киниками), то уж о «плаче» этого никак нельзя сказать. Иисус не призывает плакать, но лишь констатирует, что у плачущих скоро исчезнет причина для слёз. А это наводит на мысль, что все три блаженства говорят не о положительных качествах, не призывают быть нищим и голодным, но лишь говорят о перемене в судьбе этих людей. За этими блаженствами стоит представление о Боге как утешителе и заступнике за нищих (ср. Пс 71:12–13). Когда же будут ниспосланы все эти дары? Ясно, что причины радоваться у нищих, голодных и плачущих есть лишь в одном случае: если это произойдёт ещё при их жизни. Было бы нелепо сказать «радуйтесь», имея в виду, что насыщение должно произойти, к примеру, спустя тысячи и миллионы лет. Итак, Иисус ожидал, что скоро, очень скоро наступит вселенский пир, на который позовут праведных бедняков...

В связи с темой эсхатологического пира невозможно не вспомнить ещё следующее высказывание из Q, которое содержится у Матфея и Луки:

По мнению целого ряда толкователей, причём не только «семинара по Иисусу», Иисус ничего такого не говорил, ибо здесь содержится чуждый Иисусу антииудаизм и проводится идея замещения иудаизма христианством. Соответственно, данное высказывание могло быть создано в ранней церкви в тот период, когда стало ясно, что миссия к евреям в целом потерпела неудачу (напр., 60-е годы первого века).