Том Райт - Ииисус - последние дни

Чтобы лучше понять важность этого вопроса для первых христиан, укажу на один факт. Во многих нынешних дебатах между «консерваторами» и «либералами» двумя важнейшими предметами раздора стали девственное рождение и пустая гробница. Однако в Новом Завете акценты расставлены иначе. Девственное рождение играет определенную роль — однако совершенно несопоставимую со значимостью воскресения. Если кто–то исключил бы рождение Иисуса, мы потеряли бы одну главу из начала Евангелия от Матфея и две из начала Евангелия от Луки, более ничего. Но если бы кто–то замыслил убрать воскресение — телесное воскресение — из Нового Завета, он увидел бы, как все здание распадается, оставшись без опор. И то же самое можно сказать о текстах, написанных христианами нескольких следующих поколений. Вот что произошло, например, в 177 году н.э. В Лионе, на юге Франции, пролилась кровь мучеников, и это объясняется, в частности, тем, что языческий мир не мог спокойно относиться к их вере в воскресение. Христиан сожгли живьем, а языческие гонители объявили, что развеют их пепел по реке, чтобы никто не смел надеяться на их воскресение. Воскресение оставалось важнейшим признаком, по которому церковь узнавали и из–за которого ее подвергали гонениям. Знаменитый врач II века Гален, живший в Малой Азии на территории современной Турции, знал только две вещи о христианах: во–первых, что они верили в воскресение, во–вторых, что они удивительным образом обуздывали свои сексуальные порывы. Знаменательно, что окружающие узнавали эту странную новую общность людей по вере в воскресение. Таким образом, воскресение у первых поколений христиан занимало центральное место — куда более важное, чем в иудаизме.

Третье отличие веры первых христиан от веры иудеев эпохи Второго храма заключается в том, что у христиан появились гораздо более точные и ясные представления о том, что именно означает воскресение. Если мы возьмем иудейские тексты эпохи Второго храма, то увидим там довольно пестрые представления о воскресении. Скажем, есть такие тексты, как глава 7 Второй книги Маккавеев, где воскресение мыслится как возвращение к телесной жизни, вроде той, что человек вел до смерти. Но глава 12 Книги пророка Даниила говорит о праведниках, которые воссияют как звезды. В иудейском апокрифе [15] Апокриф — греческое слово, означающее «сокрытый», «спрятанный», «запретный». Апокрифами называют тексты библейской эпохи, не вошедшие в канон Священного Писания. под названием Вторая книга Варуха некоторые авторы развивают мысль Даниила: там воскресшие подобны ангелам, хотя явно сохраняют телесную природу. Но у первых христиан мы увидим гораздо более ясные представления о том, какого рода тела получат воскресшие. Это — преображенные тела. Они остаются вполне материальными, но приобретают некоторые важные новые качества.

Яснее всего об этом говорит Павел. Но, к сожалению, место, посвященное этому вопросу, чаще всех других его слов понималось неверно. В главе 15 Первого послания к Коринфянам он пишет о нынешнем теле и теле будущем, подробно описывая и то, и другое. К сожалению, в переводах RSV и NRSV ключевые выражения Павла переданы крайне неудачными прилагательными. В этих переводах два тела, о которых говорит Павел, тело нынешнее и тело будущее, названы, соответственно, «телом физическим» и «телом духовным» (1 Кор 15:44). Так что целое поколение — если не больше — англоязычных читателей Великобритании и Северной Америки могли думать, что Павел говорит вовсе не о «телесном», то есть не «физическом», воскресении. А потому, говорят они, Павел не упоминает о пустой гробнице; там ничего не случилось в «физическом» смысле, но это было чисто «духовное» событие. В «Воскресении Сына Божьего» я разбираю соответствующие греческие слова, их историю, структуру и смысл аргументации Павла в данном отрывке, высказывания Павла на ту же тему в иных местах — чтобы показать, что это просто совершенно неверный перевод. Когда сегодня мы говорим о «физическом» и «духовном», мы автоматически понимаем это в рамках, заданных Платоном, который отличал материальный мир пространства, времени и вещества от иного мира, подобного призраку или духу, который нельзя увидеть или потрогать и который доступен лишь для особого сверхчувственного восприятия. Но Павел говорит совершенно о другом.

Это подтверждают две вещи. Во–первых, прилагательные, выбранные здесь Павлом, указывают вовсе не на материал, из которого сделан предмет. Эти прилагательные указывают на то, что движет предметом. Объясню это на примере. Допустим, кто–то видит вдалеке корабль и спрашивает: «Это металлическое или деревянное судно?» Это вопрос о материале, из которого сделан предмет. Но Павел использует прилагательные другого рода, которым больше соответствует вопрос: «Это паровое или ядерное судно?» Это вопрос, что приводит в движение корабль, откуда он черпает свою энергию. Именно прилагательные второго рода, которые указывают на движущую силу или принцип, использует здесь Павел. Поэтому здесь нет противопоставления «физического» «духовному» в современном смысле слова. Но Павел противопоставляет «физическое» тело, движимое обычной человеческой энергией (можно назвать его «естественным» телом), новому телу, которым движет Дух Божий: оно «духовное» потому, что его наполняет и оживляет Дух.