Том Райт - Ииисус - последние дни

И прежде чем мы начнем рассматривать «воскресение», нам следует с самого начала понять, что именно означало слово «воскресение». Оно не было поэтическим указанием на некую прекрасную жизнь в славе после смерти. Так, христиане утверждали, что Иисус был воздвигнут из мертвых на третий день — и они знали, что говорят, иначе почему бы им не сказать, что он воскрес из мертвых сразу же после смерти? Зачем это трехдневное ожидание? Несмотря на это, многие богословы и авторы последнего столетия пытались доказать, что христиане на самом деле имели в виду нечто иное. Действительно, уверяют они, христиане хотели передать в самых возвышенных выражениях, что Иисус умер и отправился на небо, а потому они использовали для этого язык воскресения, а позднее придумали соответствующие истории на основе этого языка. В книге «Воскресение Сына Божьего» ( The Resurrection of the Son of God ) я рассматриваю этот вопрос гораздо подробнее. Там, в частности, я разбираю каждый значимый аргумент по данному вопросу, выдвигаемый современниками, из всех, какие я только мог отыскать. Рассмотрев их, я делаю вывод, что вопрос воскресения Иисуса постоянно смешивают со всевозможными иными вопросами, которые, как кажется, связаны с ним, но на самом деле не имеют к нему отношения.

Когда я приезжаю в Америку, чтобы выступать в различных местах с лекциями, то могу наблюдать ситуацию, которой не встречаю в Великобритании. В США существует жесткая поляризация — и в политике, и в богословии — между тем, что неопределенно называют «либеральным» и «консервативным». Мы вместе с Маркусом Боргом во время наших публичных дебатов могли наблюдать, как люди пытаются определить наши позиции как «либеральные» или «консервативные», тогда как на самом деле каждый из нас не вписывается в эти категории, несмотря на мнения публики. И я склонен думать, что такие категории на самом деле только затемняют многие вопросы. Так, например, в Северной Америке иные вынуждены называться «либеральными», чтобы подчеркнуть, что они не принадлежат к разряду злосчастных фундаменталистов, а другие зовутся «консервативными», чтобы показать, что они не считают себя просто последователями епископа Джона Спонга (это просто два типичных примера). Это не способствует здравомыслию в богословии или изучении Библии, а также не помогает мудрому существованию в обществе. И часто такое давление общественного мнения влияет на подход к чудесам, к Писанию, к сверхъестественному и тому подобному. Как только ты затронешь одну из таких тем, аудитория сразу разделяется на два лагеря. Но для дальнейшего углубления в тему нам стоит отказаться от подобных автоматических реакций: рассматривая вопрос воскресения Иисуса, мы не должны поддаваться давлению общественного мнения, вместо этого нам предстоит провести историческое исследование. Мы должны понять, что же именно произошло в первый день Пасхи. И не стоит привносить сюда априорные предпосылки или свои готовые убеждения, политические или богословские, взятые из нашей собственной культуры, будь то Восток или Запад, Англия или Америка, потому что историк не вправе опираться на подобное разделение.

Разумеется, кто–то может мне возразить, что историческое исследование воскресения — слишком странная задача. Если мы прочитаем соответствующие тексты Матфея, Марка, Луки и Иоанна, то почувствуем себя в трудном положении. Здесь невозможно понять, какие же именно женщины пришли к гробнице пасхальным утром. И неясно, сколько раз они ходили туда–сюда. Или, если говорить о самом начале событий, кто вошел в гробницу: Петр с Иоанном или один Петр? Перед нами встают и другие вопросы. Кто увидел Иисуса первым? Где в основном происходили явления Иисуса: в Иерусалиме, или в Галилее, или и здесь и там? И хотя подобные вопросы зачастую оказываются не такими сложными, как уверяют, тем не менее разобраться в них крайне непросто.

Приведу пример аналогичной ситуации или проблемы, когда действие происходило в середине XX века. Это хорошая иллюстрация того рода вопросов, которые нам предстоит разобрать. 25 октября 1946 года состоялась знаменательная встреча двух величайших философов, которые после того уже никогда не видели друг друга. Философов звали Людвиг Витгенштейн и Карл Поппер. Витгенштейн возглавлял в Кембридже группу философов, а Поппер приехал туда, чтобы выступить перед ними с докладом. Все собрались в большом кабинете. В камине был разведен огонь, у камина лежала кочерга. Витгенштейн взял кочергу и, помахивая ею, обсуждал с Поппером какой–то философский вопрос. Затем неожиданно Витгенштейн бросил кочергу и поспешно оставил комнату. Для Поппера это стало неожиданностью, хотя люди, знавшие Витгенштейна, не удивились — философ мог так себя вести даже в академическом контексте.