Рудольф Фрилинг - Христианство и перевоплощение

Здесь появляются еще «два свидетеля», в которых отчетливо узнаваемы Моисей и Илия в их земном перевоплощении. Они «облечены во вретище» (Откр. 11:3). Эти два Божиих свидетеля среди катастрофических событий внешне неприметны, однако действуют они с исключительной духовной силой, пока не погибнут от «зверя, выходящего из бездны». Зверь этот, как здесь недвусмысленно сказано, «победит их» (Откр. 11:7). Развитие в истинном своем облике не есть непрерывное, неуклонное движение вперед, как представляется наивному оптимизму. Это — движение, которое то и дело наталкивается на препятствия, терпит неудачи, отступает назад, но все же постепенно ведет к цели. Во всяком духовном развитии как раз такие негативные моменты способствуют углублению. Слово «победить» — одно из ключевых в Апокалипсисе. Каждое из семи посланий заканчивается обетованием «побеждающему». Человек может достичь своей цели, только если он сознательно преодолеет негативную возможность формирования своего существа; и, по-видимому, это связано с тайной свободы. Внутренний путь к такой «победе» ведет и через опыт «поражения», благодаря которому человек как раз и созревает для окончательного преодоления, окончательной победы. Зверь победит двух свидетелей Божиих, убьет их и оставит трупы их «на улице великого города, который духовно называется Содом и Египет, где и Господь наш распят» (Откр. 11:8). Подобно тому как небесный Иерусалим имеет предварительные ступени, имеет их и подпадающий бездне «Вавилон» — символ всего земного человечества, утратившего связь с вышним миром и не стремящегося ее восстановить. В этом великом городе оставленной Богом и Духом, чисто материалистической цивилизации распятие Христа происходит как бы постоянно. Однако за смертью двух свидетелей следует событие, созвучное Пасхе и вознесению Христа. Происходит воскресение во плоти, и свидетели восходят «на небо на облаке» (Откр. 11:11–12). Все это, как однозначно сказано, видят люди, настроенные к ним враждебно: «и смотрели на них враги их». Воскресение и вознесение Христа были событиями объективными, но созерцали их лишь те, кто обладал для этого внутренними предпосылками. Каиафа и Пилат не созерцали ничего. Гл. 11 Откровения Иоанна указывает в грядущее, где реальность сверхчувственного все сильнее стучится во врата сознания людей и становится зрима даже для тех, кто не желает о ней знать. В рассказе о воскресении и вознесении свидетелей речь идет не о грубо материальных процессах — недаром в Апокалипсисе для понятия «смотреть» использованы два разных слова. Люди «смотрят» на трупы двух свидетелей — здесь стоит слово «blepein» (Откр. 11:9). Это обычное зрение. Когда же речь идет о воскресении (Откр. 11:11) и далее о вознесении (Откр. 11:12), то для обозначения, что люди «смотрели» на эти события, в обоих случаях употребляется слово «theorem», имеющее ярко выраженный духовный оттенок. Как в Пасхальное утро, так и здесь происходит «великое землетрясение». Пресуществление земного тела, связанного с землей, заставляет содрогнуться и самое землю. Как говорит Новалис, «все смертное сотрясается в своих устоях».

Здесь дело идет не только об активизации умерших душ в вышнем мире, но и о чем-то находящемся на пути между пасхальным воскресением и Страшным судом; говоря осторожно, о чем-то связанном с воскресением и вознесением. Здесь тоже есть предварительные ступени. Как событие такого рода в древнейшем прошлом человечества, до Голгофы, когда действовали еще первородные, райские силы, можно истолковать загадочный пассаж из книги Бытия, где о Енохе, седьмом патриархе после Адама, скупо сообщено: «И ходил Енох пред Богом; и не стало его, потому что Бог взял его» (Быт. 5:24). В этом насыщенном предчувствиями сумеречном свете, возможно, станет понятным и таинственное место в Евангелии от Матфея, что в связи со Страстной пятницей и Пасхой «многие тела усопших святых воскресли и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим» (Мф. 27:52–53). Обретение тела воскресения, даже если оно, по Павлу, вступает в бытие в не имеющем временной протяженности мгновении Страшного суда (1 Кор. 15:52), опять-таки есть всего лишь конечный пункт долгой линии развития. Уже в седой древности дохристианские «святые» начали потихоньку преобразовывать не только свою тонкую природу, но и — через духовную первооснову — земное тело, стараясь одухотворить его. Этой преобразовательной работе, начатой еще до Христа, без Христова деяния было бы суждено остаться незавершенной. Но благодаря Христову деянию первоначальный «воскрешающий» элемент как бы утверждается и укрепляется. Вступление этих возрожденных святых «в святой город» — так Иерусалим в Евангелиях назван еще только в одном месте (Мф. 4:5) — позволяет вдобавок угадывать еще и скрытый смысл, а именно что всякое одухотворение земной телесности уже означает вхождение в силовое поле небесного Иерусалима.