Рудольф Фрилинг - Христианство и перевоплощение

Не должно быть никакого сомнения в том, что становление христианином есть действительно «становление», дело роста, и что оно подлежит развитию. Новый Завет полон указаний на внутреннюю работу, вследствие которой все то, что в «прежнем» человечестве существует как несовершенное, поистине как «сырье», в силу соединенности со Христом должно быть преобразовано. Ведь неслучайно апостол Павел, который так упорно предостерегает от фарисейского зазнайства, в заблуждении своем полагающего, что к Богу можно приблизиться «добрыми делами», выдвигает такое требование: «Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Фил. 2:5). В Евангелии от Иоанна на вопрос о том, какие добрые дела нужно делать, дается ответ: «вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал» (Ин. 6:29). «Веровать» означает здесь — открыться Христу, чтобы Его существо могло влиться в человека. Отсюда и происходят с высочайшей естественной необходимостью, без особого нажима, «добрые дела». Но они должны (произойти — в противном же случае с верой было бы не все ладно. Вера ни в коем случае не исключает элемент волевого «упражнения». «Упражняй [по- греч.: «gymnazein». — Р.Ф. ] себя в благочестии» — так Павел наставляет Тимофея (1 Тим. 4:7). Послание к Евреям говорит о «чувствах» (aistheteria) высшего рода, которые «навыком [т. е. упражнением. — Р.Ф. ] приучены» (Евр. 5:14).

Без активного содействия проникнутого верой человека не свершается то, что Павел во Втором послании к Коринфянам (3:18) описывает как отражение образа (eikon) Христа нашим открытым лицом, — без собственного активного воления человек не сможет, так сказать, «подставить» себя излучению этого первообраза, чтобы стало возможно преображаться «в тот же образ от славы в славу». И слово «успех» (prokope) в Послании к Филиппийцам (Фил. 1:25) и к Тимофею (1 Тим. 4:15) относится у Павла к внутреннему христианскому развитию, равно как и понятие «ступень» (bath-mos), передаваемое по-латыни словом «gradus» (1 Тим. 3:13).

Переживание милости Господней не исключает собственных усилий, и даже более того, они как раз и способны раскрыть человека к осознанию этой милости. Взаимопроникновение целеустремленных человеческих усилий и Божией милости Павел классически сформулировал в виде парадокса в Послании к Филиппийцам: «…со страхом и трепетом совершайте (katergazesthe) свое спасение, потому что Бог производит в вас и хотение и действие (energein) no своему благоволению» (Фил. 2:12). Точно так же и в Евангелии от Иоанна: «Старайтесь (erga'zesthe) не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую даст вам Сын Человеческий» (Ин. 6:27). Старайтесь о том, что будет дано!

В развитии человека-христианина речь идет не только о следовании образцу, который как таковой остается вне устремляющегося к нему, и это отчетливо показывают Павлова и Иоаннова формулы присущности. «Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос» (Рал. 2:19–20). «Вы во Мне, и Я в вас» (Ин. 14:20). Человеческое «я», в котором осознанно постигается собственная личность, есть высшая инстанция человеческого существа. Если Христос приемлется в это «я», то Его преобразующее воздействие мало-помалу пронизывает всего человека и достигает в конце концов его телесных глубин. «Кто во Христе, тот новая тварь» («ktisis», «тварь», 2 Кор. 5:17). Говоря о становлении Христова начала в человеке, мы говорим о таком, охватывающем всего человека, единении с существом Христа, о принятии в себя совершенно конкретного влияния существа Христа, что находит выражение в Святой трапезе, которая праздновалась в христианстве с древних времен (Деян. 2:46). В гл. 6 Евангелия от Иоанна, в которой говорится о хлебе жизни и которая как бы предвосхищает таинство святого причастия ровно за год до Голгофы, отношение христианина ко Христу сведено к кратчайшей формуле: «Ядущий меня…» (Ин. 6:57) Соединение с Христом начинается в духовно-душевной сфере человека, но по мере развития все глубже проникает в низлежащие слои человеческого существа, достигая наконец также и телесности. Ранние христиане вживе ощущали, что через хлеб и вино святого причастия они соединяются с телом воскресения Христа. Причастие было для них «pharmakon athanasias», целебным средством к бессмертию (Послание Игнатия к Ефесяиам, XX). Переживание причастия сообщало им предвкушение далекого грядущего завершения пути. «Athana amp;ia» — Павел употребляет это слово там, где он говорит о грядущем теле воскресения, в котором смертное должно «облечься в бессмертие» (I Кор. 15:53). Таким образом раскрывается связь между причастием и «Страшным судом».