Рудольф Штайнер - Умирание земли и жизнь мира

Эту вставку о двойственности человека я сделал лишь для того, чтобы вы поняли нечто другое, являющееся следствием этой двойственности. А следствием является то, что мы с нашей душевной жизнью, развивающейся в зависимости от условий телесности, также живем в этой двойственности. Мы не только органически имеем развитие головы и развитее остального организма, но мы имеем также два различных темпа, две различных скорости в нашем душевном развитии. А именно: наше головное развитие идет сравнительно быстро, а развитие, которое должен выработать остальной организм, — я его назову развитием сердца — идет сравнительно медленнее, идет приблизительно в три-четыре раза медленнее. То в человеке, что обусловлено головой, бывает обыкновенно закончено в своем развитии уже к 20-ти годам, в отношении к голове мы в 20 лет уже старики. И только потому, что непрерывно идет обновление от остального организма, развивающегося в три-четыре раза медленнее, мы продолжаем еще кое-как приемлемо жить. Развитие нашей головы идет быстро, развитие же сердца, которое является развитием остального организма, идет в три, четыре раза медленнее и мы своим переживанием стоим в этой двойственности. Развитие нашей головы может принять в себя очень много именно в детстве и юношестве. Поэтому мы учимся в детстве и юношестве. Но то, что тогда воспринимается, должно непрерывно обновляться, освежаться, должно быть непрерывно охвачено более медленным ходом развития остальных органов развитием сердца.

Теперь подумайте, когда воспитание таково, как в нашу эпоху, когда воспитание и преподавание имеют ввиду только развитие головы и считаются как бы только с головой, то результатом этого является то, что голова, как мертвый организм включается в более медленный ход остального развития, что она задерживает это последнее и что люди душевно рано старятся, в существенном связано с системой воспитания и преподавания. Разумеется, вы не должны представлять себе, что можно теперь поставить такой вопрос: как направить преподавание так, чтобы оно не было таким? Это очень значительный вопрос, на который нельзя ответить в двух словах, ибо в преподавании все почти должно быть иначе направлено для того, чтобы оно являлось для памяти не только чем-то таким, о чем помнят, но чем то освежающим, обновляющим. Спросите себя, сколько в настоящее время людей, когда они оглядываются назад на что-нибудь в своем детстве, на вес, что они тогда пережили, что им говорили учителя и тетки, сколько людей могут вспомнить об этом таким образом, что они не только помнят: «это ты должен сделать так-то и так-то», но так, чтобы они все снова погружались в то, что они пережили в юности, любовно обращали свой взор к каждому приему, к каждому отдельному замечанию, к звуку голоса, к чувству, которым было пронизано то, что предлагалось им в детстве и ощущали бы это так, что это является постоянно освежающим их источником молодости. Это связано с темпами, которые мы в себе переживаем: с тем, что человек должен следовать своему более быстрому развитию головы, которое заканчивается к 20-ти годам и более медленному ходу развития сердца и остального человека, которого нужно питать всю жизнь. Мы можем давать голове не только то, что предназначается только для головы, но мы должны давать ей также и то, из чего остальной организм в течение всей жизни может все снова и снова черпать освежающие силы. Для этого, например, необходимо, чтобы все отдельные предметы преподавания были пронизаны некоторым художественным элементом. В настоящее время, когда избегают художественного элемента, так как думают, что известным культивированием жизни фантазии (а ведь фантазия есть нечто такое, что выводит человека за грань повседневной действительности), в преподавание могла бы быть внесена фантастика, в настоящее время совершенно нет никакого стремления считаться с подобной тайной жизни. Достаточно только в некоторых областях увидеть то, что я теперь имею в виду — это, разумеется, еще существует то — там, то — здесь — тогда увидят, что это вполне можно осуществить. Но это можно осуществить только таким образом, что люди снова станут «людьми». Для этого необходимы различные вещи. Я в этом отношении хотел бы указать на одну из них.

В настоящее время подвергают испытаниям тех, которые хотят стать учителями, в смысле тех или других знаний. Но что этим устанавливают? Обычно только то, что данный человек однажды во время, когда, именно, он должен был пройти испытание, «зарубил» нечто в своей голове, что при некотором умении он мог бы для каждого отдельного урока, вычитать из известного количества книг, что день за днем можно было бы усвоить для преподавания и что вовсе не нужно усваивать себе таким образом, как это делают в настоящее время. Но прежде всего во время такого экзамена было бы необходимо узнать, имеет ли данный человек такое сердце и чувство, такую кровь, которые необходима для постепенного установления связи между им и детьми. Не знание следовало бы испытывать на экзамене, но следовало бы узнать, в какой степени и в какой мере данное лицо является «человеком». Я знаю, предъявлять подобные требования к настоящему времени означает для современности двоякое. Либо скажут: кто требует нечто подобное, совершенно безумец, такой человек вовсе не живет в действительном мире. Или же, если не захотят дать подобного ответа, скажут: ведь это происходит постоянно, ведь мы все к этому стремимся. Дело в том, что люди думают, что тем, что происходит, все уже бывает исполнено, так как они в вещах понимают только то, что они сами в них вносят.