Ольга Денисова: Вечный колокол

Это было безумием, чистым безумием, и уповать стоило только на чудо, о котором так уверенно говорил Ширяй. А впрочем… почему именно чудо? Удача! Удача - то, что боги дают тому, кто не стоит на месте! И еще затемно в день крещения князя Млад пошел на университетское капище, пожертвовав Перуну петуха, а Дажьбогу - пшеничных колосьев.

Перед выходом из дома он долго всматривался в лицо Даны и младенца. Девочку назвали Мстиславой, в честь деда. Она выросла за этот месяц, кожа ее побелела, щеки зарумянились и стали пухлыми - она перестала так сильно напоминать Млада, в ней проступили черты Даны, но все вокруг говорили, что это, несомненно, дочь своего отца. Млад вспоминал день ее рождения и не мог понять, как сразу не почувствовал того, что начал чувствовать теперь? Чудо. Вот настоящее чудо этого мира - переплетение двух людей в одном маленьком существе. И если он не вернется, если он не сможет осуществить задуманного, рано или поздно эта девочка продолжит род Рыси.

Млад чувствовал такое же возбуждение, как перед боем, - ни страха, ни сомнений он не испытывал. Священный трепет идущего на смерть… Он улыбнулся сам себе. Жребий, от которого не уйти, или будущее, которое можно творить своими руками? Судьба или Удача?

Дорога от Городища к Новгороду шла вдоль берега и только на подходе к торговой стороне приближалась к Волхову вплотную. Млад надел шапку Ширяя - пожалуй, отсутствие рыжего треуха стало для него самой надежной маскировкой. Он вошел в Новгород не таясь, никто не смотрел ему вслед, никто не вглядывался в его лицо. Людей было много, толпа собиралась по обеим сторонам дороги - взглянуть на князя. Млад прислушался к разговорам - новгородцы спорили о крещении: в чем польза этого шага, в чем вред. Многие соглашались с князем, многие протестовали, кто-то жалел Волота, особенно женщины, кто-то, наоборот, ругал его, как это делал Ширяй.

Млад прошел мимо торга и добрался до того места, где дорога спускалась к берегу. Там толпы не было, все держались ближе к Великому мосту.

Ждать пришлось недолго: санный поезд показался издали, впереди него пешими шагали два жреца чужого бога - их одеяния золотом блестели на солнце и слепили глаза. В руках один из них нес огромный крест, приподнимая его над головой, а другой прижимал к груди изображение богини с младенцем на руках, оправленное в толстую золотую раму. За ними ехали сани Волота, запряженные тройкой белых лошадей, за ними - множество боярских саней, рядом с которыми тоже двигались разодетые христианские проповедники, и замыкала шествие дружина, числом не менее сорока человек. Млад, всмотревшись, впереди них увидел Градяту - в долгополой шубе, отделанной светлым мехом, поверх доспехов, в яркой шапке и с мечом в дорогих ножнах. Под ним был тяжелый черный конь, взятый в Изборске, и Млад посчитал это добрым знаком - на таком коне выехать на лед будет еще страшней.

Правил санями князя его дядька - весь Новгород знал пестуна Волота. На глазах старика блестели слезы, словно он вез своего воспитанника в последний путь.

Сила идущего на смерть шевельнулась в груди - как когда-то на вече. Млад вскинул руку и шагнул навстречу поезду.

- Остановитесь, - сказал он и увидел, как поднял голову Градята. Но до него было не меньше сотни саженей. Два жреца замерли, раскрыв рты, дядька князя потянул на себя вожжи. Волот, приподнявшись, с удивлением посмотрел на Млада, но тут же рухнул обратно в мягкие шубы, устилавшие сани.

- Слезай, дедушка, - сказал Млад старику, - теперь я повезу твоего мальчика.

Дядька не посмел не послушать - слезы вдруг высохли на его глазах, в них появилась угасшая было надежда. Он кивнул, впившись глазами в Млада, и поспешно сошел на дорогу, протягивая Младу кнут и вожжи. А Градята тем временем уже рванулся вперед, погоняя тяжелого коня, - только дружинники не торопились следовать за ним. Млад вскочил на передок и пронзительно свистнул, лошади сорвались с места, и жрецы едва успели отпрыгнуть в стороны, когда сани, перевалившись через сугроб, выкатились на тонкий лед Волхова, присыпанный снегом. Млад свистнул еще раз и взмахнул кнутом: теперь его могла спасти только быстрота!

Градята не посмел выбраться на лед и мчался вдоль берега, дружина догоняла его. Люди бежали с их пути, никто не разобрался, что произошло, кто-то из новгородцев выскочил на Волхов, пытаясь нагнать Млада, но не сумел.

Сани неслись по тонкому льду, и тот прогибался под мерными ударами копыт - тройка, звеня бубенцами, неслась вперед. Млад стоял, широко поставив ноги, свистел и размахивал кнутом.