М. Рощин - След исламского фундаментализма на Северном Кавказе

Во время моей поездки в Дагестан летом 1997 г. мне удалось встретиться с Б. Кебедовым и послушать его проповедь в мечети Кизилюрта. Багауддин, бывший уже амиром (главой) «Джамаата», объяснил мне, что посткоммунистическое правительство Дагестана находится в состоянии ширка (язычества, или многобожия, приравниваемого к неверию). Регистрация мечетей и общин фундаменталистов, по его мнению, не имеет принципиального значения. «Мы уже зарегистрированы Аллахом, — говорил Багауддин, — мы не хотим брать власть в свои руки, мы хотим, чтобы власть была в руках Аллаха. Для нас географические и государственные границы не имеют значения, мы работаем и действуем там, где это возможно. Дагестан сегодня управляется из Москвы, мы не имеем исламского общества, аналогичного существующему в Чечне. Мы бы одобрили, например, полный запрет на продажу алкоголя, но для нас важнее вера (иман) и единобожие (таухид) . В исламском государстве мы хотели бы ввести службу мухтасибов (полицию нравов). Привычку курить и наркоманию мы рассматриваем как харам (то, что запрещено)». Я спросил Багауддина, что он думает о возможной независимости Дагестана. Он ответил, что является приверженцем исламского государства, и это для него принципиально. Состояние куфра (неверия) для него неприемлемо, будь то в составе Российской Федерации или в независимом Дагестане.

Уже в этих высказываниях Б. Кебедова достаточно заметен политический крен в духе радикального фундаменталистского подхода. Не случайно это течение многие исламоведы называют «политическим исламом» [6] См. об этом подробнее: Nazih Ayubi. Political Islam. London — Routledge, 1991. .

Во время нашей встречи Багауддин подчёркивал, что ислам — это целостная система человеческой жизни. Следовательно, она не может не включать в себя попыток построения «исламского общества и государственности».

Наиболее успешно подобная попытка была предпринята в селах Карамахи и Чабанмахи Буйнакского района Дагестана. Там в 1997—1999 гг. последовательно реализовывалась программа «Джамаата». Идеология движения была принята жителями, и местная мусульманская община, соборная мечеть которой находилась в селении Карамахи, превратилась в маленькую «ваххабитскую» республику, форпост фундаментализма в Дагестане (своего рода «независимую исламскую территорию»). Именно поэтому туда стекалась в поисках «чистого ислама» молодёжь со всего Дагестана и из других республик Северного Кавказа.

20 августа 1998 г. Карамахи и Чабанмахи посетил С. Степашин, бывший тогда министром внутренних дел. Им была достигнута устная договорённость с жителями о том, что те могут свободно жить по законам шариата, т.е. мусульманского права [7] В просторечии мусульманское право на Северном Кавказе называют шариатом . В мусульманском богословии шариат означает «Божественный Закон», и он сам является источником мусульманского права. , при условии соблюдения лояльности и взаимодействия с властями Дагестана по всем остальным вопросам. После этого обстановка вокруг сёл разрядилась, а карамахинцы стали регулярно приезжать на различные совещания в Махачкалу.

В общине действовала система подготовки молодых салафитов под названием «талибан». Аспирант Института востоковедения РАН Д.Н., в июле 1999 г. учившийся в этой системе и живший в с. Карамахи, описывает её так:

«Она состояла из двух этапов. Первый — идеологическая подготовка, изучение основ веры, называемая повышением "имана", ибо тот, кто берёт оружие, и не только оружие, всё должен делать ради Аллаха, и с каждого, придерживающегося каких-либо иных целей, будет суровый спрос в день Страшного Суда.

Второй — военная подготовка. "Брат" должен уметь сражаться ради Аллаха… Мы жили по следующему распорядку: поднимались очень рано, в половине третьего утра по местному времени (на территории действовало мединское время — на один час назад), делали омовение, где-то в три часа — намаз. После этого мы изучали Коран, учили наизусть суры. В 6 часов утра начиналась физическая подготовка — бег по горам (около 6 километров). Как говорили "братья", "муджахеда (то есть того, кто встал на путь джихада или священной войны. — М.Р.) ноги кормят", "тяжело бегать в горах, зато когда спустимся и пойдём на Махачкалу, будем бегать как джейранчики"… В конце курса нам предстояли экзамены. Каждый из "братьев" должен был к нему выучить 15 сур и ответить на пройденные в течение курса вопросы. Продолжительность обучения была три недели. Только сдавшие этот экзамен допускались ко второй части — военной подготовке, включавшей в себя рукопашный бой, стрельбу из различных видов оружия, начиная от пистолета и кончая зенитными установками, тактику боя, в том числе в условиях горной местности» [8] Независимая газета. 18.11.1999. С. 8. .