Юрий Ларичев - Русь и вера

Сегодня стало модным колотить себя в грудь и орать о своём квасном патриотизме, о своей русскости, о своей боли за народ и Родину. Самосознание народа просыпается. А с ним и появляется сопутствующий мусор фанатизма. Такое и раньше бывало. Когда-то комиссары в патриотическом рвении бросали кавалерийские эскадроны с саблями наголо против танков. И бессмысленно гибло много народу: не за Родину, а из-за дури фанатика.

Однако, дурак дураку рознь. В русских сказках всегда прав оказывается Иванушка-дурачок. И не понять этого фольклорного парадокса, если не знать герметизма, в котором 21-й аркан (шут, дурак, блаженный, юродивый) олицетворяет парадоксальность мышления Творца. С точки зрения заземлённого левополушарного логического рассудка мышление Бога – парадокс, алогизм, блажь, абсурд, нонсенс (non-sens фр. – бессмыслица). А ведь это и есть подсознательное мышление – интуиция, которую рассудком объяснить непросто. Но до неё надо дорасти. Герметическую глубину русской сказки нельзя понимать буквально. Так что Иван-дурак – вовсе не дурак.

Ныне к духовному возрождению национального самосознания русского народа примазывается много отмороженного люда: фашиствующие скинхеды, антисемитствующие казачки, христианствующие хоругвеносцы, лукавствующие попы, сочинители «новых супернаук», всякие «воины Света» против какой-то «Тьмы» и прочие персонажи орущего шабаша. Всех напёрсточников не перечислить. Украинский казачок в шароварах и с селёдочным чубом на лысине и россиянский самопровозглашённый бородатый «волхв» в расшитой рубахе и с лентой на лбу ничем не отличаются от иудейского фаната в шляпе и с пейсами – всё это карнавал ряженых на ярмарке тщеславия, пустая показуха. «Попса хавает». Ищущим вместо истинных народных корней подсовывают суррогат.

На патриотизме делают бизнес. Профессиональные патриоты много шумят о народе богоносце и поют ему льстивые песни. О том, что даже в высших слоях общества полно быдла, воров и отморозков, принято помалкивать. В жизни не так всё красиво. Напомню: в 1918 году окрестные крестьяне вовсе не с целью грабежа, а для потехи, с песнями и плясками под гармошку жгли Михайловское. Такова сермяжная правда факта.

Живём мы скудно потому, что сами в этом виноваты. Потому что пока мы недостойны уникального наследия собственных предков и веры, которую потеряли. И теперь, когда она нашлась, мы её не узнаём. Мы стали другими, мы изменились. В лучшую ли сторону?

Что сложнее всего? Бог, Абсолют, «Ничто», «Великая Пустота», Сознание, Мысль. Потому что Бог есть бесконечная сложность. Посмотри на людей. Чем ниже они по уровню сознания, тем охотнее судачат о Боге. Умничают о «структуре(?)» Бога, его природе, сочиняют формулы единого вселенского закона, не догадываясь, что числом всё не объять.

Что описывается числом, то можно сконструировать в виде машины. В пределах рассудочной формальной логики. Создать же что-либо сложнее самого себя запрещает теорема Гёделя. Интуицию и парадоксальность подсознания, душу и Бога пытаться описывать числом бесперспективно. Математик, например, взвоет, услышав о тождестве нуля и бесконечности. Не примет он и одновременное тождество и подобие. Любая машина остолбенеет и зависнет перед парадоксом. Но когда-то Пифагор ляпнул: «Всё есть число», и люди до сих пор повторяют. А ведь Пифагор имел в виду под этим «всё» только материальное, да и то сильно преувеличил. Попробуй-ка оцифровать любовь или совесть. Число не есть Бог. Число – это количество чего-то, что можно посчитать. И не более того. И когда множество становится Единым, а ноль отождествляется с бесконечностью, число исчезает за ненадобностью.

С другой стороны, чистому гуманитарию в философии делать нечего, ибо «Не геометр да не войдёт». Написано Платоном на вратах его академии. Отличай философию от умения пространно говорить общими фразами.

Всё предельно ясно только дураку. И он много судит. Чем выше человек, тем больше в нём сомнений, тем меньше говорит. Мудрецы молчат. О Боге вообще правильнее всего молчать. Когда же мудрецы решаются заговорить, они невольно спускаются на уровень слушателей и говорят понятным им языком аналогий. Любая аналогия бледна перед истиной. Слушатели же воспринимают аналогии буквально, поэтому с удовольствием берутся судить мудрецов и комментировать пророков. Приверженцы разных религий воспитаны в основном на комментариях (вторичных объяснениях, «свидетельствах» и пр.).