Люсьен Леви-Брюль - Сверхъестественное в первобытном мышлении

Отсюда вытекает одно из наиболее отчетливых различий, которое можно уловить между мышлением первобытных и логическим мышлением. Если допустить, что логическое мышление развивалось мало-помалу (это гипотеза, которая будет рассмотрена дальше), то представления, относящиеся к внешнему миру, в конце концов сложились для этого мышления в «природу», т. е. в устойчивую и неизменную систему, подчиненную законам, которые могут быть познаваемы субъектом, но которые кажутся ему независимыми от него. Представления, относящиеся к мертвым, не дали ничего подобного. Они составили лишь ту весьма расплывчатую совокупность, которую называют знаменательным именем — «иной мир». Для первобытного мышления, напротив, «иной мир» и наш мир составляют единую реальность, одновременно и представляемую, и ощущаемую, и переживаемую нами.

Между тем даже для этого мышления представления, относящиеся к мертвым, и обычаи, с ними связанные, выделяются более резко выраженным пра-логическим характером. Как бы ни были мистичны другие коллективные представления, относящиеся к данным внешних чувств, как бы мистичны ни были обычаи, с ними связанные (война, рыбная ловля, охота, болезнь, гадание и т. д.), всё же тут для достижения необходимого результата, для победы над врагом, для поимки добычи и т. д. необходимо, чтобы человеческие представления в каких-то весьма существенных пунктах совпадали с объективной реальностью, чтобы обычаи и действия были в определенный момент действительно приспособлены к преследуемым целям. Только этим гарантируется некоторый минимум упорядоченности, объективности и связности в этих представлениях. Но на представления и обычаи, относящиеся к мертвым, этот тормоз, этот внешний регулятор не действует. Безразличное отношение к противоречию — свойству, присущему первобытному мышлению, проявляется, не встречая никаких препятствий.

Именно здесь мы и встретим обычаи, наиболее очевидно обнаруживающие пра-логическую природу этого мышления.

Закон сопричастности полновластно управляет коллективными представлениями, от которых обычаи зависят: он мирится с наиболее вопиющими противоречиями. Мы уже знаем, что для этого мышления не существует ничего точно соответствующего тому, что мы называем душой, личностью, для него душа одновременно едина и множественна, в одно и то же время она присутствует и здесь и там и т. д. Мы должны ожидать, что и в обычаях обнаружим то, что представляется, с точки зрения логического мышления, полной путаницей. Наше усилие должно быть направлено не к тому, чтобы рассеять путаницу восстановлением логического порядка в продуктах мистического мышления, которое вовсе не озабочено этим, а к тому, чтобы показать, каким образом то, что воспринимается нами как путаница и смешение, естественно вытекает из закона сопричастности, управляющего этим мышлением.

Прежде всего, необходимо отметить, что пра-логическое мышление отнюдь не затрудняется представить себе умерших то как составляющих некое общество в «ином мире», совершенно отдельное от живых обществ, то как вмешивающихся каждое мгновение в жизнь живущих. У туземцев Торресова пролива «вскоре после смерти человека его мари отправляется в Кибу. Здесь мари одного из ранее умерших друзей этого человека принимает и прячет его. В первую ночь после новолуния указанный друг представляет мари остальным маркои , которые один за другим берут свои палицы с каменной головкой и бьют вновь прибывшего по голове, после чего он становится настоящим маркой . Затем его учат бить рыбу копьем и делать все то, что делают другие… Мари или маркой ведут себя совсем как люди и могут жениться на смертных женщинах…». В Китае, где представления и обычаи, связанные с умершими, сохранились со времен глубочайшей древности, мы встречаем те же противоречия. С одной стороны, существует мир призраков, который является копией человеческого мира. Общество там организовано таким же образом, жизнь клана продолжается и в мире призраков. Каждый занимает то же положение, имеет тот же ранг, что и при жизни. Все исполняют здесь те же обряды культа предков, которые приняты среди живых. У мертвых свои войска, свои битвы, свои кладбища, свои погребальные церемонии. Более того, люди так же страшны призракам, как призраки людям: они взаимно оказывают друг на друга дурное влияние, заклинают и изгоняют друг друга при помощи жертвоприношения. Де Гроот сообщает весьма знаменательную легенду о людях, которые проникают в страну призраков и сеют там ужас одним своим присутствием. Им приносят жертвы, их с бесконечными предосторожностями выводят за пределы страны.