Люсьен Леви-Брюль - Сверхъестественное в первобытном мышлении

Казалось бы, нет ничего менее мистического для первобытного человека, чем факт удовлетворения голода, когда в его распоряжении имеются пищевые припасы. И тем не менее мы почти всюду видим, что он добровольно воздерживается от той или иной пищи, которая ему запрещена. Почти во всех ныне известных обществах существует более или менее значительное количество пищевых запретов, табу. В частности, в тех, где сохранили силу тотемические институты, человек ни за какую цену, за исключением определенных случаев, не согласится употребить в пищу свой тотем. Однако питаться каким-нибудь животным или растением — это значит в известном смысле сопричаститься ему, приобщиться его, отождествиться с ним; вот почему существуют виды пищи, которые нужно разыскивать, и такие, от которых следует воздерживаться. В этом, как известно, источник определенного рода людоедства. Пожирают сердце, печень, жир, мозг врагов, убитых на войне, чтобы присвоить их храбрость и ум, подобно тому как наши туберкулезные больные едят сырое мясо в целях усиленного питания. Другие виды пищи отвергаются по соображениям противоположного свойства. «Абипоны все решительнее трепещут пред мыслью об употреблении в пищу кур, яиц, овец, рыбы, черепах; они воображают, что такого рода мягкая и нежная пища вселит вялость, слабость в их тела и трусость в их души. Но зато они с жадностью пожирают мясо тигра, быка, оленя, вепря… в уверенности, что, питаясь постоянно мясом этих животных, они увеличат свою силу, смелость и храбрость». В северо-восточных провинциях Индии «сова является образцом мудрости, и употребление в пищу глаз этого животного дает способность хорошо видеть ночью». В Новой Зеландии «хороший оратор сравнивался с коримако, наиболее мелодичной из певчих птиц страны. Для того чтобы помочь юному вождю сделаться красноречивым, его кормили мясом этой птицы». Чироки думали точно так же. «Человек, который питается мясом быстроногой дичи, является более быстрым и зорким, чем человек, питающийся мясом неуклюжего медведя или глупой домашней птицы… когда-то высшие начальники и вожди очень следили за своим пищевым режимом… Более того, существовало убеждение, что, питаясь той же пищей, что и медведь, человек приобретает природу медведя, если не его внешний облик. Индеец, который в течение определенного времени питался бы подобно белому человеку, приобрел бы природу последнего до такой степени, что ни лекарства, ни талисманы индейского „доктора“ не стали бы оказывать на него какое-нибудь действие». То, что верно в отношении людей и животных, приложимо также и к богам.

«Идол был очень грязен и измазан кровью. Однако с правой стороны было отверстие, через которое виднелся его естественный белый цвет, странно контрастировавший с темной окраской остального тела. Это отверстие обязано своим существованием верованию, согласно которому знание таинственных вещей и способность исцелять приобретаются путем вкушения частицы священного тела бога». факты подобного рода весьма распространены. Анализ огромного числа этих фактов можно найти в «Лекциях по религии семитов» Р. Смита.

С одеждой дело обстоит так же, как и с пищей: мистические соображения занимают здесь чрезвычайно большое место, а в некоторых случаях они перевешивают и соображения пользы. Многие дикие племена до того, как они вступили в общение с белыми, совершенно не имели одежды. Однако не обнаружено ни одного племени, которое совершенно не носило бы украшений: птичьих перьев, бус, татуировки, разрисовки и т. д. Но украшения, как известно, первоначально вовсе не служили просто украшением. Они имели мистический характер, были наделены магической силой. Орлиное перо наделяет человека, который его носит, силой, зоркостью, мудростью орла и т. д. Наоборот, если бы внимание наблюдателей было привлечено этим моментом, то они, несомненно, обнаружили бы, что в отношении одежды, как и пищи, существовали и существуют табу: мы уже видели пример одного малайского вождя, который отказался перевозить оленью шкуру в своем челноке из боязни, чтобы трусость оленя не передалась его мальчику. Вообще как первобытный человек считает себя сопричастным качествам того, что он ест, так же точно ему передаются свойства того, что он носит на себе. Вот один пример из тысячи. «Однажды утром я убил на своем дворе гиену. Вождь прислал одного из подчиненных, чтобы отрезать гиене нос, конец хвоста и извлечь из ее черепа немного мозга. Посланный сказал мне, что эти частицы весьма ценны для охотников на слонов, наделяя первых хитростью, тонким чутьем и способностью быть невидимыми: все эти способности приписываются гиене. Я думаю, что мозг представляет хитрость, нос — тонкое чутье, а конец хвоста — способность быть невидимым».