Мирча Элиаде - Мефистофель и Андрогин

Этот факт ставит проблему «настоящего» значения всех мифов и ритуалов, о которых здесь велась речь. Как можно было заметить, занятия, касающиеся сбора урожая, охоты или рыбной ловли, то есть добывания пищи на каждый день, почти всегда оказывались вовлечены как составляющие в различные сценарии периодического обновления мира. И тогда возникает соблазн выяснить: не идет ли в конце концов речь о грандиозной духовной мистификации, целью которой является сведение этих функций к их истинному значению — то есть отправлению первичных, экономических и социальных функций, возможно, и психологических? Как известно, такой метод достаточно удобен, но это упрощенческий подход, который состоит в сведении феномена духовного к его «базису», то есть материальному субстрату 62 . Так же демистифицируя, ведут себя и пресловутые марксистские авторы. Однако подобное направление развития европейской научной мысли само по себе является следствием жизненного выбора современного человека и, таким образом, представляет собой целую составляющую новейшей истории западного мира. Но это направление не является повсеместным и универсально значимым в духовном развитии мира, как это считали в XIX веке, это то единственное направление духовной жизни, приемлемое для Homo sapiens . Объяснение мира посредством цепочки упрощений преследует одну цель: освободить мир от надмировых значений. Эта систематическая банализация мира предпринимается с целью его завоевания и подчинения себе. Однако завоевание мира не являлось, по крайней мере еще полвека назад, той целью, которую ставили перед собой все мировые человеческие общества. Это характерно лишь для западной цивилизации. Другие цивилизации преследуют иные цели: например, постичь смысл мира для того, чтобы жить так, как «живет» мир, то есть постоянно обновляясь. Это более важное предназначение человеческого существования, и оно — уже духовного порядка.

Если мистификация и присутствует, то существует она не у примитивных народов, которые видят в космических ритмах ясную модель их собственного существования, а у современных материалистов, которые уверены, что весь этот космический ритм сводится к периодичности урожая. Дело в том, что представитель традиционного общества трагически осознает тот факт, что для поддержания жизни надо есть, с его стороны какая бы то ни было мистификация в отношении фатальной необходимости ежедневного питания исключена. Основное недоразумение проявляется сразу же, как только забывается, что питание представляет собой не только физиологическую функцию, но и вид человеческой деятельности, поскольку оно нагружено символическими значениями. Еда как сугубо физиологическая или экономическая деятельность является абстракцией. Еда же на самом деле — это факт культуры, а не только органический (физиологический) процесс. Даже в раннем детстве младенец ведет себя по отношению к еде как к некому символическому миру.

Что же касается представителей традиционных обществ, то значение, которым они наделяют еду, входит неделимой частью в общий тип их поведения по отношению к Космосу. Через пищу человек приобщается к высшей реальности: он ест что-то богатое, сильное, престижное, ест то, что создано высшими существами или же — в некоторых случаях — ест плоть самих этих существ, которая в любом случае является производным тайны (ведь любая периодическая регенерация животного или растительного вида, как всякий урожай, зависит от «мистерии» мифо-ритуального сценария, переданного людям in illo tempore богами. Более того, пища служит не только для еды — в ней сокрыты также резервы магически-религиозных сил, или же через них проявляют себя авторитеты, и в этом смысле они являются знаками, указывающими на социальное положение индивидуума или же на его предназначение, «судьбу» в космическом пути.

Целая серия религиозных отношений между человеком и Космосом может быть расшифрована (прочитана) через те поступки, с помощью которых человек ищет, достает или же производит пищу. Для верующего человека существовать — это значит неукоснительно находиться в реальном Космосе, то есть в Космосе живом, полном сил, плодородном, обладающем способностью к периодическому обновлению. Но, как мы видели, обновить мир — значит снова благословить его на существование, сделать его подобным тому, каким он был in principio [78]; и случается, что это повторное благословение на бытие становится эквивалентно возвращению на стадию «райского» существования мира. Это значит, что представитель традиционного общества чувствовал необходимость своего существования в богатом и значимом Космосе, богатом не только едой (таковым он не всегда был), но богатом своими знаковыми значениями. В последней своей инстанции этот Космос открывается в цифровом значении; он «говорит», через свои структуры, через свои возможности, присущие ему ритмы он передает послание 63 . Человек «слушает» или «читает» эти послания и, соответственно, ставит себя по отношению к Космосу, как перед связной знаковой системой. Таким образом, эта цифра Космоса, когда она правильно расшифрована, выводит на паракосмические реалии.