Джеймс Данн - Единство и многообразие в Новом Завете Исследование природы первоначального христианства

63.1. В церковной традиции Павел является непоколебимым защитником ортодоксии. Именно такой образ Павла чтила великая Церковь примерно со времен Иринея. Для тех, кто знаком только с этой традицией, вынесенная в заглавие параграфа характеристика Р. Райценштайна (R. Reitzenstein) [523] The Hellenistic Mystery‑Religion, 3–е изд. 1927, англ. пер.: Pickwick 1978, p. 84. может вызвать шок. Но на самом деле в ряде вопросов Павел поддерживал взгляды, свойственные скорее еретикам–гностикам, чем Отцам Церкви. Позвольте мне подтвердить это на некоторых ключевых примерах.

а) Валентиниане неизменно утверждали, что их богословие основано на Павле и что он

в своих письмах использовал основные понятия их системы образом, достаточно ясным для любого, кто умеет читать… Учение Валентина невозможно без писем Павла точно так же, как и без пролога к четвертому Евангелию. Неслучайно все валентиниане предпочитали Павла — как проповедника тайной мудрости, который высказывался наиболее ясно [524] Т. Zahn, цитируется Ваиег'ом, Orthodoxy, pp. 224–225. См. также E. Н. Pagels, The Gnostic Paul, Fortress 1975, pp. 1–3. Валентиниане обладали наиболее значительной гностической системой во II и III вв. н. э. .

Они могли ссылаться на Гал 1:12,15–16, где Павел утверждал, что получил Евангелие в непосредственном откровении от Бога, а не от людей. Подчеркивание Павлом того, что его благовестие получено не от иерусалимских апостолов и их традиции, использовалось гностиками II в. для оправдания расхождения их взглядов с церковной традицией ортодоксальных Отцов (ср. Еф 3:3). Подобным образом валентиниане могли оправдывать свое разделение людей на πνευματικοί и πσυχικοί ссылкой на Павла (1 Кор 2:13–14). Более того, они могли привести слова Павла о том, что, вопреки насмешкам коринфских оппонентов, он проповедовал мудрость среди совершенных (1 Кор 2:6, ср. 2 Кор 12:4) как оправдание тайной мудрости, которой они обучали посвященных [525] Pagels, Paul, pp. 57–58, 101–103, 121. См. также В. A. Pearson, The Pneumatikos‑Psychikos Terminology in I Corinthians, SBL Dissertation Series 12, 1973, pp. 59, 66–67, 71, 80–81; «Намного более значимым апостольским авторитетом для гностиков обладал апостол Павел» (р. 84). . У. Шмитальс (W. Schmithals) поэтому не так уж не прав, когда пишет о Гал 1:12: "Это типично гностический довод. Гностический апостол характеризуется не неразрывностью традиции через апостольское преемство, но непосредственным духовным призванием" [526] W. Schmithals, Paul and the Gnostics, англ. пер.: Abingdon 1972, p. 29. , и об отрывке из Первого послания к Коринфянам: "В 2:6 -3:1 мы находим точное выражение гностического подхода" [527] Schmithals, Gnosticism, p. 151. . Таким же образом валентиниане ценили Послание к Ефесянам за то, что оно раскрывает "тайну духовного искупления" [528] Pagels, Paul, p. 115. . По–видимому, они возводили свое представление об зонах к Посланиям к Ефесянам и Колоссянам [529] Bauer, Orthodoxy, pp. 234. Мы можем также восстановить, что иудеохристианин из «Бесед» Псевдо–Климента, критиковавший Павла в образе Симона Волхва (выше, с.241), и есть тот самый человек, кого Иустин, Иегесипп и Ириней считали самым первым гностиком. .

б) Величайший паулинист первых веков нашей эры — Маркион. Некоторые даже называют его величайшим паулинистом всех времен, по крайней мере в том смысле, что наибольшее значение он придавал Павлу. Во всяком случае, он был "первым систематическим собирателем наследия Павла" [530] Bauer, Orthodoxy, pp. 221. . Ключевым элементом богословия Маркиона, возможно ключом ко всей его системе, была антитеза между законом и Евангелием [531] Тертуллиан, Против Маркурия, — «особым и основным делом Маркиона является разделение Закона и Благодати» (1:19). . Эту антитезу он заимствовал непосредственно у Павла. Несомненно, Павел иногда очень остро противопоставлял закон и Евангелие, веру и дела: особенно в 2 Кор 3:6 — "буква убивает, а Дух животворит" (см. также Рим 5:20, 7:6, Гал 3:2–3). Именно этот контраст между ветхим законом, как символом осуждения и смерти, и новым законом благодати и жизни послужил отправной точкой для радикальной враждебности Маркиона к Ветхому Завету, его закону, религии и Богу (ср. 2 Кор 4:4 — "бог мира сего") [532] См. также: Е. С. Blackman, Marcion and his Influence, SPCK 1948, p. 107. . Не нужно удивляться и утверждению Дж. Дрейна (J. W. Dräne) о том, что "выраженное в Послании к Галатам отношение Павла к закону можно вполне справедливо назвать явно гностическим" [533] Drane, Paul, p. 112; см. также pp. 100, 112–113, 114, 119. Дрэйн (Drane) не распространяет свое замечание о Павле на Маркиона; да и довольно спорно было бы называть Маркиона гностиком в узком смысле этого слова, но Маркион, все же, использует некоторые идеи, которые представлены, помимо него, в гностицизме. См. также H. D. Betz, 'Spirit, Freedom and Law: Paul's Message to the Galatian Churches', Svensk Exegetisk Arsbok, 39, 1974, pp. 159–161. .