Джеймс Данн - Единство и многообразие в Новом Завете Исследование природы первоначального христианства

Одним словом, корнем проблем, с которыми Павел столкнулся в Коринфе, несомненно, было сильное влияние гностических (или догностических) идей на значительную часть христианской общины. Ситуация, конечно, была сложнее, чем может показаться из вышесказанного, но тем не менее видно: в Коринфской церкви присутствовали "гностические тенденции" в строгом смысле этого слова. Отметим, что это было многообразие в рамках одной общины: несмотря на разделение, обе группы людей считались ее членами. Один из краев спектра коринфского христианства отличался тягой и симпатией к понятиям и категориям, характерным для синкретической смеси эллинистической культуры и религиозной философии, но из общины это их не исключало. То есть в Коринфской церкви были гностики, но Павел не объявлял их нехристианами или ложными христианами. Он упрекал их в гордыне и недостатке любви, но признавал их членами тела Христова. Перед нами только середина I в., но на сцене уже появляется гностическое (или догностическое) христианство — не как угроза или нападение на церковь извне, но как ч асть самого христианского спектра [509] Дальнейшие исследования выявили другие, в частности социальные, факторы (G. Theissen, The Social Setting of Pauline Christianity, 1979, англ. пер.: Fortress / Т. & T. Clark 1982; P. Marshall, Enmity in Corinth: Social Conventions in Paul's Relations with the Corinthians, WUNT 2.23, Tübingen 1987); но это лишь подчеркивает, насколько "спасение" в Коринфе было многосложно: оно включало и синкретические религиозные элементы (в частности, "знание"), которое приводит к последующим, вполне разработанным гностическим системам. .

61.2. Несложно обнаружить свидетельства о гностических тенденциях в эллинистическом секторе раннего христианства и в других местах Нового Завета.

а) Ситуация в Филиппийской церкви была довольно сложной, по крайней мере с нашей точки зрения. "Зеркальное прочтение" текста позволяет прийти к выводу, что в филиппийской общине, как и в коринфской, многие верили, что уже достигли совершенства (3:12–15, ср. 1:6,11), поэтому их оставляли равнодушными разговоры о необходимости работать для спасения (2:12), а слова о грядущем воскресении они считали бессмысленными (3:10–11,20–21). Подобно коринфянам, они надмевались своими представлениями, считали других ниже себя; их интересовали только высшие предметы (2:3–4). Возможно, они делали из этого антиномистские выводы — по крайней мере, это, кажется, подразумевается 2:12,14, 3:16 и 4:8–9. Значит, филиппийцы были легкодоступной жертвой тех, против кого Павел предупреждает в 3:17–19. Кто составлял эту последнюю группу? Речь, несомненно, идет о распутниках, похвалявшихся своей (чрезмерной) чувственностью ("их бог — чрево, и слава их — в сраме"). Возможно, подобно коринфским гностикам, они считали весть о кресте безумием ("враги креста Христова, их конец — погибель" — ср. 1 Кор 1:18). Возможно, похвалялись они и знанием небесного ("они мыслят о земном" — насмешливая пародия). Скорее всего это были распутники с выраженными гностическими тенденциями [510] См., в частности, R. Jewett, 'Conflicting Movements in the Early Church as Reflected in Phillippians', NovTest, 12, 1970, pp. 362–390; Martin, Phillipians, pp. 22–36. Сейчас я, вероятно, хотел бы смягчить это заключение, см.: Dunn, Romans, p. 903; G. F. Hawthorne, Phillippians, Word Biblical Commentary 43, Word 1983, pp. xliv — xlvii. .

Для нас интереснее всего их отношение к Филиппийской церкви. Павел, очевидно, их членами общины не считал, проводя разделение между "многими" и "братьями" в 3:17–18, а также "ими" и "нами" в 3:19–20. Но сами они могли считать себя христианами (у них было богословие креста, а их учение очень привлекало филиппийцев — отметим параллельные глаголы в ст. 16–18). Может быть, вначале они были даже членами Филиппийской церкви (почему иначе Павел стал бы говорить о них "со слезами"?). Если так, то они могли вскоре приобрести (или принести с собой) вольность; возможно, Павел увидел исходящую от них опасность и "изъял" их, исключил (ср. 1 Кор 5:2–13). Тем не менее они долгое время пребывали в филиппийской общине или поблизости (Флп 3:18), за это время привлекательность для филиппийцев их образа жизни усилилась. Таким образом, перед нами хороший пример влияния гностических или синкретических тенденций и их взаимодействия с одной из наиболее ценимых Павлом церквей.

б) Послание к Колоссянам. Очевидно, в церкви города Колоссы были люди (необязательно составлявшие сплоченную партию), которые могли "обманывать" других "вкрадчивыми словами" (2:4) — сторонники того, что Павел называет "пустым обольщением по преданию человеческому, по стихиям мира" (2:8). Они могли считать Иисуса одним из многих небесных посредников (ср. 2:9; см. ниже, § 6З. З. в). По–видимому, это были строгие аскеты, требовавшие соблюдения праздников, новомесячий и суббот (2:16), вводившие пищевые запреты (2:16, 21). Целью такого самоотречения было умерщвление плоти (2:20–23). Вполне возможно, что они призывали к "почитанию ангелов" (и других духовных существ — 2:8?) и были горды пережитыми видениями, которые считали признаком достижения высокой степени духовности (2:18 — хотя точное значение стиха неясно) [511] См., напр., W. L. Knox, St Paul and the Church of the Gentiles, Cambridge University Press 1939, p. 170, и обсуждение в кн.: Ε. Lohse, Die Briefe an die Kolosser und an Philemon, KEK 1968, pp. 173— 178. См., однако также F. О. Francis в кн.: F. О. Francis and W. A. Meeks, Conflict at Colossae, Scholars 1975; P. T. O'Brien, Colossians, Philemon, Word Biblical Commentary 44, Word 1982, pp. 141–146. . Не вполне понятно, как определить этот вид учения. Восточное Средиземноморье было в то время котлом, в котором смешивалось множество религиозных представлений и обычаев. Очень похоже, что перед нами синкретическое учение, вобравшее в себя элементы иудаизма, мистериальных культов, христианства и, особенно, гностических идей. Все это соединилось в одну систему, которую ее сторонники, несомненно, считали лучшей, чем каждый из элементов в отдельности. Если это так, то мы видим хорошую иллюстрацию характера развивающегося христианства в Малой Азии; мы видим, сколь размыта была грань эллинистического христианства и насколько притягательно для первых христиан было предать своей новой вере и культу более впечатляющие синкретические и гностические формы.