Джеймс Данн - Единство и многообразие в Новом Завете Исследование природы первоначального христианства

Все это укрепляет мнение, согласно которому Матфей был представителем основного направления иудеохристианства. Не вполне ясно, считал ли он, подобно эбионитам, Моисея и Иисуса двумя величайшими пророками [449] Отголоски Втор 18: 15 в описании преображения, Мф 17: 5 ("Его слушайте") являются явным заимствованием из Мк 9: 7. , но несомненно, что он понимал откровение, данное Иисусом, как продолжение и правоверное исполнение Закона, провозглашенного через Моисея.

55.2. Отношение Матфея к закону станет яснее, если мы примем во внимание следующие два обстоятельства. Дело, видимо, в том, что Матфей стремится защитить закон от искажений с двух сторон. С одной стороны, он вел полемику с беззаконием (ανομία) — в особенности с тем, что считал харизматическим антиномизмом (7:15–23, 24:10–12). Отметим контраст: Матфей опирается на пророческое вдохновение и духовные силы, но одновременно подчеркивает важность исполнения воли Божьей. Полагающиеся на собственную харизму названы "делающими беззаконие". Вполне возможно, что в общинах, для которых писал Матфей (или поблизости от них), были какие‑то восторженные христиане, полагавшие, будто благодаря своему духовному опыту и харизме они достигли очень высокого уровня и уже полностью свободны от закона. Вопреки им Матфей настаивает, что соблюдение Божьей воли состоит именно в исполнении закона.

С другой стороны, Матфей, по–видимому, выступает против формального истолкования закона, которое, возможно, имело место в современном ему раввинистическом иудаизме. Именно отсюда могут проистекать сильные нападки на фарисеев за то, что они, согласно Матфею, по сути не соблюдают закон (3:7–10,5:20,15:12–14,16:12,21:28–32,33–46 и особенно 23:1–36). Полемика здесь обусловлена истолкованием закона. Матфей показывает, как новое и глубокое истолкование закона Иисусом часто противостоит фарисейству. Выделяются три особенности. 1. В противовес иудейскому формализму Матфей наиболее четко из всех евангелистов подчеркивает: сущность и средоточие закона — в заповеди любви (5:43–48, 7:12, 12:1–8,9–14 — именно любовь определяет пути следования закону; 18:12–35,22:34–40). 2. В отличие от других евангелистов Матфей представляет истолкование закона Иисусом как продолжение и вершину выступления пророков против ханжества; особо отметим повторяющуюся ссылку на Ос 6:6 в спорах с фарисеями (Мф 9:13,12:7, акцент на "Законе и Пророках" в 5:17,7:12,11:13, 22:40). 3. Другие отрывки показывают убежденность Матфея в том, что Иисус выступал не против закона, а против раввинистической традиции, умножающей мелочность устного предания. В этом заключается смысл противопоставлений в 5:21–48: Матфей явно желает убедить своих читателей, что учение Иисуса отвергало не сам закон (см. 5:17–19), а устное предание. Резкие высказывания Иисуса возвращают к изначальному смыслу заповедей, раскрывая их глубинный смысл. То же в 5:20: смирение выше фарисейской казуистической приверженности устному преданию (см. также 15:1–20). Одним словом, Матфей соглашался с раввинистическим иудаизмом в том, что соблюдать весь закон необходимо, но, в отличие от раввинов, толковавших закон через разработку заповедей, он показывает Иисуса в русле пророческой традиции: закон истолковывается через любовь и таким образом "исполняется" [450] См., в частности, G. Barth в кн.: G. Bornkamm, G. Barth and H. I. Held, Tradition and Interpretation in Matthew, 1960, англ. пер.: SCM Press 1963, pp. 62–105; A. Sand, Gesetz. .

Поэтому получается, что Матфей желал предостеречь своих читателей от двух крайностей: антиномизма и фарисейства. Весь закон по–прежнему существует, но он выражает волю Божью только тогда, когда истолковывается через любовь. Только так постигается его истинный смысл.

Здесь Матфей полностью находился в рамках иудеохристианства, которое порождено первой иерусалимской общиной. Его позиция не слишком отличается от позиции первых христиан, хотя она более сознательна и более глубоко продумана. Его отношение к закону, несомненно, намного консервативнее, чем у Павла (или, скажем, у Марка), хотя нет свидетельств, что он выступает против Павла как такового [451] См.: W. D. Davies, The Setting of the Sermon on the Mount, Cambridge University Press 1964, p. 316–341. Отметим также, что выделен скорее Петр, а не Иаков (см. выше, § 30.3). . Очевидно, что Матфей представляет одну из групп иудеохристианства, которую Павел считал еще не свободной от закона, хотя и имеющей право на существование. По–видимому, лишь в одном вопросе его взгляды отличаются от расплывчатых представлений первых обращенных ко Христу иудеев — отношение к миссии. С одной стороны, он делает уступку более ограниченному представлению о задачах миссии, когда приводит предание о том, что (до Пасхи) Иисус имел в виду лишь проповедь Израилю (10:5–6, 23,15:24). Но с другой — смягчает эту ограниченность, сообщая о призыве воскресшего Христа нести Благую весть всей земле (28:18–20). То же и в отношении его редакции, которая, возможно, означает отказ от воззрения, согласно которому "все народы" в последние дни соберутся к горе Сион (см. выше, § 54.1. д), ибо сначала "всем народам" должно быть проповедано Евангелие (28:19, ср. добавление Матфея в 12:18–21,21:43,24:14).