Джеймс Данн - Единство и многообразие в Новом Завете Исследование природы первоначального христианства

В христианстве I века, наиболее ясно представленном у Павла, мы видим то же эсхатологическое напряжение — между "уже" полученной благодатью, и "еще не" унаследованного, но пока не осуществленного в полной мере Царства. Послепасхальное эсхатологическое напряжение также понимается как следствие проявления Духа: в церквах, основанных Павлом, Дух мыслится именно как первая часть наследия Царства, которая служит залогом его полного осуществления в воскресении тела (Рим 8:10–11,15–23,1 Кор 6:9–11,15:45–50, 2 Кор 4:16–5:5, Гал 4:6–7, 5:16–24, Еф 1:13–14). Более существенно, что Дух переживался как Дух Иисусов — сила распятого и воскресшего, которая проявляется так же, как и в Нем, как сила в немощи, жизнь через смерть (см. выше, § 46.6). Происходит слияние, совмещение роли Духа с вознесенным Христом (1 Кор 15:45), так что присутствие и действие Духа определяется через Его отношение ко Христу: соответствует ли Его суть сути служения Иисуса [385] См. также J. D. G. Dunn, Ί Corinthians 15: 45 — Last Adam, Life‑giving Spirit', CSNT, pp. 127–141. .

Опять мы видим параллель между тем, как понимал Себя Иисус, и тем, как себя понимали первые христиане. Более того, видение своего опыта первыми христианами вырастает из видения Своего опыта Иисусом. Уникальная взаимосвязь между Иисусом и Духом, лежащая в основе евангельской проповеди первых христиан, есть не что иное, как переработка и разработка (в свете Его воскресения) понимания Иисусом уникального вдохновения эсхатологическим Духом. Конечно, у нас нет ясных свидетельств, что Иисус ожидал излияния Духа на Своих учеников, источником чего Он станет, — хотя, возможно, именно такое предание лежит в основе отрывков о Параклете (Ин 14–16), имеющих параллель по крайней мере в завещательном распоряжении о Царстве в Лк 22:29; по–видимому, Он включал и другой аспект предсказания Крестителя о служении Грядущего (см. выше, § 50.3) [386] О тексте Деяний 1: 5 см.: Dunn, Jesus, гл. VI, п. 60 (р. 398), а также выше, стр. 61, прим. 9. . Как бы то ни было, перед нами опять линия преемства, проходящая герез Пасху, — опыт, приписываемый прославленному Христу, который подобен опыту Иисуса (в Его собственном истолковании) и отличительные черты которого предопределены характером миссии Иисуса (в Его собственном понимании).

Я должен также коротко добавить, что подобную вещь мы увидим, сравнивая отношение к закону Иисуса и Павла [387] См.: R. Bultmann, Faith and Understanding, SCM Press 1969, pp. 223–235; Jungel, Paulus, pp. 268–273; R. Banks, Jesus and the Law in the Synoptic Tradition, Cambridge University Press 1975, p. 245, n. 4. . Взгляд Павла на Иисуса как на "конец закона" (Рим 10:4) коренится не только в его понимании смерти и воскресения Иисуса, но также в убежденности в свободном отношении Иисуса к закону и высшем авторитете истолкования Иисусом закона (см. выше, §§ 24.5 и 45.1. в; ср. особенно Мк 7:196), отметим также главенство заповеди о любви у обоих (Мк 12:31 и пар., Рим 13:8–10, Гал 5:14) [388] См. также мою работу 'Pharisees, Sinners and Jesus', The Social World of Formative Christianity ans Judaism, H. C. Kee Festschrift, ed. J. Neusner et al., Fortress 1988, pp. 264–289; тж. см. здесь, с. 307–308; перепечатано в кн.: Dunn, Jesus, Paul and the Law, SPCK 1990. . То есть суверенное истолкование Иисусом Закона в свете грядущего Царства и как выражение Его эсхатологического (само) сознания дает нам другую опорную точку в служении исторического Иисуса для учения Павла о праведности Божьей в свете Страстной пятницы и Пасхи.

50.6. В итоге получается, что, по–видимому, правомерно говорить о единстве и преемственности между историческим Иисусом и керигматическим Христом. Единство и преемственность не являются исключительно плодом послепасхального богословского творчества. Они обусловлены целым рядом важных моментов в допасхальной истории Иисуса. Это не означает, что проповедь Иисуса и керигмы первохристианства суть одно и то же или что их предпосылки одинаковы. Это не означает, что послепасхальные ученики просто возродили и повторили учение Самого Иисуса, не внеся в него существенных изменений (см. выше, § 50.2). Ничто из вышесказанного не умаляет центральной значимости Пасхи в определении и формировании послепасхальной керигмы. Оправдание, которое получил Иисус, было не совсем таким, которого Он ожидал (общее воскресение и последующий суд), — хотя Его чаяния и не были четко сформулированы. Что же касается двух других моментов преемственности, то первые христиане были убеждены: их опыт не только походил на опыт отношений с Богом Иисуса, их опыт не только был предопределен служением земного Иисуса, но он и возможен стал лишь благодаря воскресшему Иисусу и непосредственно проистекает из Его воскресения.