Джеймс Данн - Единство и многообразие в Новом Завете Исследование природы первоначального христианства

Начнем с чисто практического соображения: немецкое издание было почти готово. Было бы очень жаль, окажись оно всего лишь переводом устаревшей версии 1977 г. И даже если бы английские издатели сочли трудным вносить в текст изменения, с немецким изданием дело обстояло куда проще: текст еще не был набран в типографии. Между тем мне не хотелось, чтобы немецкое и английские издания сильно отличались друг от друга. Напрашивался выход: внести минимальные исправления там, где это необходимо и возможно, сохранив английскую пагинацию. Рассматривая каждую главу после обсуждения ее на семинаре, я с облегчением обнаружил, что даже в условиях подобных ограничений могу сделать все существенные и большинство желательных исправлений.

Второе. Первоначальная версия "Единства и многообразия" отчасти устарела, но далеко не в такой степени, чтобы вовсе утратить ценность. Вопросы и темы, рассмотренные в части I, а также течения, проанализированные в части II, сохраняют актуальность для любого исследования первохристианства. Сводить всю новозаветную науку к вышеуказанным трем направлениям значило бы оказать ей дурную услугу. Материал, который я рассматриваю в последующих главах, содержит много непреходящего, а потому дебаты последних двенадцати лет не умаляют его значимость. По–моему, я подал факты в достаточно компактном виде, так что в результате получилось одно из наиболее полезных введений в проблематику и множество отправных точек для дискуссии и дальнейшего изучения этих тем и направлений. Надеюсь, что книга поможет читателям взглянуть на Новый Завет и первохристианство в новом свете, поможет лучше его понять, — и, если даремские семинары хоть сколько‑нибудь показательны, даст свежий стимул для новозаветников самого разного профиля. И если с помощью минимальной переработки эту ценность удастся увеличить (убрав наиболее устаревшие куски и добавив современную библиографию), то книга сможет пригодиться еще одному поколению исследователей Нового Завета.

Третье. Превыше всего важность темы — единство в многообразии. Моей основной целью было не создать углубленное пособие по Новому Завету, а проанализировать историческую реальность христианства I в. и христианства новозаветных документов, исследовать историческое и богословское взаимодействие между их единством и многообразием. Еще до выхода в свет первого издания я восемь лет жил с этой проблемой: дискутировал, преподавал, думал, делал письменные заметки. И я все более и более убеждался: в христианском единстве многообразие играло положительную роль [57] Одна из самых неожиданных рецензий на "Единство и многообразие" критиковала меня за то, что я недостаточно серьезно отношусь к многообразию и придаю ему лишь периферийную значимость (T. Radcliffe, New Blackfriars, July 1978, pp. 334–336)! Я не понимаю этой критики. . В последующие двенадцать лет этот момент постепенно становился для меня все более и более важным: я все яснее и яснее сознавал, что христианское единство невозможно без многообразия, что без достаточного многообразия христианское единство будет (до ереси) узким и вытеснит некоторые формы жизни в Духе и некоторые выражения благодати Божьей во Христе; что без многообразия видов и функций христианское единство будет смехотворно однобоким и карикатурным, как тело, состоящее только из одного глаза или одного уха (1 Кор 12:17–20).

Одним из наиболее ободряющих последствий "Единства и многообразия" стало то, что меня начали звать на экуменические собрания и конференции, причем именно с целью разобраться и поразмыслить над тем, какое значение имеет новозаветное единство и многообразие для современных экуменических забот [58] Та мысль, что единство не противоречит многообразию и заключается в нем, затрагивалась в экуменических дискуссиях; см., например, М. Kinnamon, The Truth and Community, World Council of Churches/Eerdmans 1988, pp. 1–7. . Я с радостью откликался, ибо считал, что выводы главы XV имеют первостепенную значимость для каждого, кто всерьез воспринимает исторический характер христианства и ту его дефиницию, которую задает Новый Завет [59] Пока был опубликован только один из моих докладов — "Die Instrumente kirchlicher Gemeinschaft in der frühen Kirche", Una Sancta 44.1, 1989, pp. 2–13. Один из аспектов того, что я пытаюсь сказать, состоит в возражении против злоупотребления такой метафорой, как "конвергенция" (convergence). Конвергенция, по определению, означает сужение: скажем, движение по двум шоссе в результате становится движением по одному шоссе. Для меня предпочтительнее иная метафора — "слияние" (confluence): две реки сливаются в одну, но эта одна река более глубока и/или более широка, чем любой из притоков. См. ниже прим. 15. . Если исправленное издание глубже раскроет перед новозаветниками в частности и христианами вообще реальность и важность единства в многообразии (оба слова одинаково значимы!), мне почти наверняка захочется продолжать.