Том Райт: Иуда и Евангелие Иисуса

Но позвольте мне внести ясность. Вновь повторю, я счастлив, что у нас есть еще одно свидетельство о Древнем мире и ранних трактовках роли Иисуса и христианской веры. Чем больше у нас будет таких свидетельств, тем лучше мы будем знать нашу историю. Но причины, по которым эта книга была издана как раз накануне Пасхи, да еще и широко разрекламирована по всему миру, совершенно не имеют отношения к стремлению сделать исторические сведения более доступными, но явно имеют отношение к тому, во что многие сегодня хотят поверить — и, как видно, в чем многие желали бы разувериться. И вот, пожалуйста, Герберт Кросни выражает то, что хотелось бы думать многим, то, что некоторые хотели бы подтвердить любыми средствами:

Благодаря именно такой датировке коптского перевода оригинального греческого текста посыл евангелия звучит даже еще более убедительно. Если вся секта верила в то, что великое предательство на самом деле произошло по велению Иисуса и было совершено его любимым учеником, то эта интерпретация, после вдумчивого изучения, кажется столь же обоснованной, как версия, изложенная в Новом Завете. [10] H. Krosney, The Lost Gospel: The Quest for the Gospel of Judas Iscariot, p. 275.

Что именно Кросни имеет в виду под словом «обоснованная» — интересный вопрос, к которому мы еще вернемся. Но прежде чем продолжить обсуждение, нужно охватить взглядом всю философскую систему, к которой (в чем согласны все, кто читал Евангелие Иуды) оно действительно принадлежит. Кем были гностики, и во что они верили?

Как раз когда все больше людей начинают понимать, что в действительности мог представлять собой «гностицизм»… некоторые ученые считают, что следует полностью отказаться от этого понятия. По их мнению, под него пытаются подвести слишком многое: столько различных движений, идей и текстов, что гностицизм как определение становится бесполезным, и скорее может все запутать, нежели прояснить. В любом случае, полагают эти ученые, это понятие не согласуется с представлениями людей, о которых идет речь, о самих себе [11] Мнение против понятия «гностицизм» см. в: Michael A.Williams, Rethinking 'Gnosticism: An Argument for Dismantling a Dubious Category (Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1996). См. также: Karen L.King, What is Gnosticism? (Cambridge, Mass.: Belknap Press/Harvard University Press, 2003). А также несколько резкое заявление по этому поводу см. в: P. Mirecki, "Gnosis, Gnosticism" // Eerdmans Dictionary of the Bible (ed. D. N. Freedman) (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 2000), p. 508f. .

Что ж, без сомнения, делать подобные заявления время от времени полезно. Обобщенное обозначение различных групп, верований и писаний действительно может вносить путаницу и стать помехой. Нередко это приводит к искажению исторической реальности. Нам нужно все время быть начеку и помнить о такой опасности. Одно–два десятилетия назад наблюдалась тенденция, согласно которой нельзя было говорить об «иудаизме I века», а только об «иудаистских учениях I века». При этом множественное число напоминает нам о существовании нескольких разновидностей иудаизма, о том, что некоторые из них жестко противостояли друг другу, и о том, что сваливать всех их в одну кучу значит заниматься грубым упрощенчеством. Некоторые предполагали подобное и о разновидностях раннего христианства: может быть, заявляли они, следует говорить о христианских учениях во множественном числе. Это достаточно справедливо — в определенной мере.

Но существование разновидностей не означает, что между ними нет ничего общего. Если бы разновидности иудаизма не представляли собой именно типы иудаизма, их нельзя было бы объединить в категорию «иудаистские учения». Это же верно и в отношении гностицизма. Как мы узнаем из новой книги, такие ученые, как Марвин Мейер и Барт Эрман, согласны с использованием термина «гностицизм». Однако при условии, что мы время от времени напоминаем себе, как в случае с постмодернизмом и, конечно, с так называемым новым взглядом на святого Павла, разновидностей учения существует столько же, сколько людей, пишущих о нем; и при условии, что мы позволяем раскрыться голосу каждого текста, нет причин, чтобы отказываться от общего термина. Ириней пишет, что в самом деле существовали религиозные группы, называвшие себя «gnostikoi» — «люди знания», и поскольку Ириней оспаривал их взгляды, то можно предположить, что вряд ли он выдумал этот факт. Даже если, как в случае с понятием «методист», термин «гностик» первоначально был ярлыком, навешиваемым на одну группу другой, которая сама не хотела бы так называться, все равно вполне возможно, даже весьма вероятно, что этот термин быстро стал функциональным обозначением целой тенденции мышления и образа жизни, хотя в широких рамках движения и имелось достаточно места для вариаций и импровизаций.