Рэймонд Браун - Введение в Новый Завет Том I

В ответ на столь многие враждебные вопросы Иисус задает и свой трудный вопрос о сыне Давида (12:35–37). Независимо от того, вставал ли этот вопрос при жизни Иисуса, ранние христиане постепенно разработали учение о том, что мессианство Иисуса — далеко не только Его помазание на роль царя дома Давидова (см. FESBNT 113–126). Обличение показной набожности книжников (12:38–40) составляет фон для рассказа об искреннем религиозном чувстве — о лепте вдовы (12:41–44).

До сих пор большинство иерусалимских эпизодов имело место в Храме; на восхищение учеников храмовым великолепием Иисус, сидя на Елеонской горе, отвечает эсхатологической речью (13:1–37) — последней своей речью, повествующей о конце времен. Речь представляет собой собрание мрачных пророчеств (о гибели Храма, гонениях на учеников, необходимости быть на страже) и апокалиптических знамений (обманщики, войны, мерзость запустения, стоящая, где не должно, и небесные явления). Этот отрывок труден для интерпретации [210] L. Hartman, Prophesy Interpreted (CBNTS 1; Lund: Gleerup, 1966); W. S. Vorster, TIM 269–288; T. J. Geddert, Watchwords. Mark 13 in Markan Eschatology (JSNTSup 50; Sheffield: JSOT, 1989); C. C. Black, в Persuasive Artistry, ed. D. F. Watson (JSNTSup 50; Sheffield: JSOT, 1991), 66–92; A. Yarbo Collins, FGN 2.1125–1140; J. Verheyden, FGN 2.1141–1159; G. R. Beasley‑Murray, Jesus and the Last Days (Peabody, MA: Hendrickson, 1993 = исправленная версия изданий, выходивших в 1953 и 1963 годы). . Исходя из предпосылки, что события описаны в хронологической последовательности и что Иисус знал будущее в деталях, некоторые толкователи пытались определить, что из описанного уже произошло, а что — еще нет. (Буквализм особенно искажает смысл, если символические образы из ВЗ и межзаветной апокалиптики понимаются как точное описание ожидаемых событий.) Даже противники буквалистского подхода, понимающие образный язык апокалиптики, полагают, что некоторые высказывания Мк 13 (например, о гонении в синагогах, перед правителями и царями) — своего рода пророчества задним числом, написанные в свете знаний евангелиста о прошлом [211] Такой подход осложняется гипотезой о том, что Марк воспользовался существовавшим ранее апокалипсисом, который он отредактировал и в котором существовали временные ссылки на более ранний период. Например, не является ли «мерзость запустения» аллюзией на попытку Калигулы (40 год н. э.) водрузить в Иерусалимском храме статую в свою честь [так N. T. Taylor, JSNT 62 (1996), 13–41], или имеются в виду события в Иерусалиме в конце Иудейской войны 68–70 годов? . Для большинства читателей в «сухом остатке» по прочтении этой речи получается следующее: с одной стороны, ученики Иисуса не должны обманываться домыслами и уверениями о скором конце; с другой стороны, им надлежит быть на страже.

3. Помазание, Тайная вечеря, страсти, распятие, погребение, пустая гробница (14:1–16:8).Еще один «сэндвич» (14:1–11): помазание Иисуса помещено между замыслом властей арестовать Его и предательством Иуды. Слова Иисуса («заранее помазала тело Мое для погребения», 14:8, КП) показывают, что этот замысел увенчается успехом. О неизвестной женщине, совершившей помазание, см. ниже, главу 9, сноску 33. Приготовления к Пасхе (14:12–16) не только обозначают ритуальный контекст Тайной вечери, но и иллюстрируют способность Иисуса предрекать грядущее. Последняя тема получит развитие в эпизоде, когда Иисус предскажет действия Иуды, учеников и Петра. Тайная вечеря (14:17–25), описанная в Мк очень кратко, является контекстом первого из этих предсказаний; предательство Иуды формирует резкий контраст с тем, как Иисус отдает свое тело и кровь в евхаристическом хлебе и вине.

Рассказ о страстях начинается с гефсиманского раздела (14:26–52) [212] См. библиографию: BDM 1.97–100. Она включает: J. R. Donahue, Are You the Christ? The Trial Narrative in the Gospel of Mark (SBLDS 10; Missoula: Scholars, 1973); W. H. Kelber, ed., The Passion in Mark (Philadelphia: Fortress, 1976); D. HJuel, Messiah and Temple (SBLDS 31; Missoula, MT: Scholars, 1977); D. P. Senior, The Passion of Jesus in the Gospel of Mark (Wilmington: Glazier, 1984). , когда Иисус переходит на гору Елеонскую. В этом переходе предсказания о бегстве учеников и отречении Петра задают трагическую тональность, а в последующих перикопах неудачи и покинутость подчеркиваются в Мк сильнее, чем в других рассказах о страстях. Марк изображает все большее одиночество Иисуса: Он отходит от группы учеников, потом от избранной тройки, потом в одиночестве падает на землю и трижды умоляет Отца избавить Его от чаши (чаши страдания, которую Он в 10:39 предлагал и ученикам!) [213] В Марковом повествовании о страстях троичная структура встречается часто (эксплицитно или имплицитно). Несомненно, это характерная особенность рассказа: троичность типична для анекдотов (ирландец, шотландец и англичанин) и других устных текстов. .