Уолтер Брюггеман - Введение в Ветхий Завет Канон и христианское воображение

Весь цикл рассказов об «исходе и завоевании» следует считать большей частью мифическим. Мифическим, то есть представляющим собой вымысел, призванный утвердить определенные религиозные верования

Подлинные исторические события сокрыты в тумане прошлого, но нельзя исключать, что рассказы о чудесах исхода уходят корнями в какие–то реальные происшествия. Впрочем, исторических подтверждений исходу, мягко говоря, не хватает, а творческая фантазия работала в полную силу, поэтому лучше считать этот текст «парадигмой», как предлагает Эрик Фёглин (Voegelin 1956). Тогда мы видим, что перед нами заявка на подчеркнутый партикуляризм, но партикуляризм, который допускает и даже стимулирует реинтерпретацию в новых обстоятельствах и ситуациях.

Повествованию явно присуща многослойность, которую часто объясняют с помощью документальной гипотезы. Согласно этой гипотезе, наказание мухами (8:16–19) и нарывами (9:8–12) взято из священнической традиции (то есть нынешняя форма текстов возникла не раньше эпохи плена). Если эти тексты действительно сложились и оформились в VI веке до н. э. (видимо, большая их часть именно так и датируется), то «фараон» как минимум этих конкретных «язв» может быть Навуходоносором, могущественным вавилонским правителем, завоевавшим Иерусалим. Вообще в результате всех этих исследований становится ясно, что любой эпизод данного повествования можно соотнести с любым столкновением с жестокой тоталитарной властью. Поэтому тема «ГОСПОДЬ против фараона» — это не исторический репортаж, а пересказ парадигматической конфронтации.

Такое прочтение становится особенно убедительным, когда мы замечаем, что любой рассказ и пересказ о «тирании и избавлении» вечно актуален. Творческий подход к памяти об этом великом событии прошлого не зациклен на прошлом (утратившим свою материальную ощутимость), но неизбежно сфокусирован на настоящем, на «тирании и избавлении» настоящего, актуальном для общины. Жизненность и авторитет исхода, рассказа об исходе и о Боге, который действует в этом рассказе, связаны именно с постоянным пересказом и переосмыслением возникновения Израиля, а также качеств ГОСПОДА. То, что это повествование включает множество «источников», лишний раз подтверждает, что поколение за поколением, во все новых и новых обстоятельствах, пересказывая данный сюжет, находило его особенно важным для понимания ГОСПОДА и Израиля.

К образу исхода неоднократно обращаются другие библейские тексты. Самый очевидный пример мы находим в Книге Иисуса Навина (4:22–24):

Скажите сынам вашим: «Израиль перешел чрез Иордан сей по суше», ибо ГОСПОДЬ Бог ваш иссушил воды Иордана для вас, доколе вы не перешли его, так же, как ГОСПОДЬ Бог ваш сделал с Чермным морем, которое иссушил пред нами, доколе мы не перешли его, дабы все народы земли познали, что рука ГОСПОДНЯ сильна, и дабы вы боялись ГОСПОДА Бога вашего во все дни.

Переход через Иордан оказывается здесь репликой исхода, которая также подтверждает суверенность ГОСПОДА. Более того, нет сомнений, что именно рассказ об исходе вдохновил рассказ о ковчеге в 1 Сам 4:1–7:1. И при первом появлении ковчега ГОСПОДНЯ, и при его окончательном торжестве филистимляне вспоминают об исходе, что делает параллель с Книгой Исхода несомненной:

Горе нам! Кто избавит нас от руки этих сильных богов? Это — те боги, которые поразили египтян всякими казнями в пустыне… И для чего вам ожесточать сердце ваше, как ожесточили сердце свое египтяне и фараон? Вот, когда он показал силу свою над ними, разве они не отпустили их, и те пошли?

Еще один пример — поэзия Ис 40–55, где возвращение евреев из вавилонского плена уподобляется исходу (Anderson 1962; 1976):

Каждый из этих текстов пересказывает на новый лад базовый сюжет исхода. Аналогичную ситуацию мы находим и в Новом Завете: чудеса Иисуса понимаются как деяния освобождения и преображения, причем это такие чудеса, которые по праву принадлежат только Богу (Лк 7:22).

В центре рассказа об исходе стоят «казни» египетские, то есть суровые чудеса разрушения, творимые ГОСПОДОМ, чтобы низвергнуть власть фараона и спасти от него рабов (Исх 7–11). Эти «казни» отражают поразительную мощь, знаменуют суверенность ГОСПОДА, и им не следует подыскивать натуралистическое истолкование (как пытались делать многие толкователи). Никакого «натуралистического» понимания здесь быть не может, ибо речь идет о проявлении скрытой и таинственной силы ГОСПОДА, которая только одна и делает возможными подобные события.