Виктор Кротов - Человек среди религий

Тени очень гордились своими удивительными способностями. Всё больше и больше они уверялись, что никакие артисты, а уж тем более куклы, даже в подмётки им не годятся. К тому же зачем теням подмётки?…

И вот однажды ночью собрались тени на своё теневое собрание.

– Это же несправедливо! – возмущалась тень-примадонна, которая была на главных ролях. – Мы выступаем-выступаем, а потом зажигается свет и к зрителям выходят кланяться какие-то кукольники с куклами.

– Вот именно! – кричали тени. – Им цветы, им аплодисменты, а что достаётся нам? Как будто это не наш театр!…

Долго шушукались тени между собой и решили захватить власть в театре в свои бесплотные руки. Как решили, так и начали действовать. К каждому человеку, кто в театре работал, приставили тень, чтобы за ним следить и вовремя ему нашёптывать, что как сделать надо. А человек думает, что это ему внутренний голос советует, про тень даже не догадывается, – вот и действует по подсказке.

Стало в театре всё меньше и меньше света. Входят зрители в вестибюль, а там только маленькие лампочки кое-где горят. Раздеваются зрители в гардеробе, а со стен им громадные тени руками машут, приветствуют. Самые отважные из зрителей ходили в антракте в театральный музей. Он назывался "Музей тени". Ох, как страшно там было!…

Сделали тени так, чтобы фонарь за экраном вполсилы светил, да и подальше его отодвинули. После этого выросли тени на экране: великими стали, расплывчатыми. Для букетов специальную подставку на ширму привесили: чтобы цветы прямо к ногам теней складывать. И уж никакие актёры теперь зрителям не показывались. Даже в программке их не было. А написано было так, например: "Роль Иванушки-дурачка исполняет его Тень".

Всё было бы здорово, только зрителей в театр теней всё меньше ходит.

Собрались снова тени на теневое собрание. Стали думать, в чём дело. Выступила тень, которая царей играла, и говорит:

– Это всё потому, что у нас ещё свет тут и там остался. Надо нам стать самым загадочным из всех театров. Выключим весь свет вообще. Вот это будет по-настоящему современно и оригинально!…

– Верно! – закричали остальные тени. – Народ валом повалит!…

Выключили они свет во всём театре. Артисты пожали плечами, сложили кукол в ящики и разошлись по домам. А театр стоит с тех пор, полный огромного количества великих теней, которые всё ждут, когда к ним пойдут толпы восторженных почитателей. Да только нет никогошеньки.

Атеизм любит отождествлять веру с сонмом суеверий. Смысла в этом нет никакого, потому что вера в Высшее как раз и противостоит всякому суеверию, то есть вере в любую чуть выпирающую кочку, встреченную на пути. Впрочем, суеверно воинственному атеизму для нападения на своего главного врага смысл и не нужен.

Вера ищет ясности – и добивается её в той степени, в которой это ей под силу. Тайна, с которой имеет дело вера, непостижима до конца не за счёт мутности или затемнённости, а просто потому, что она простирается гораздо дальше, чем может проникнуть наш взгляд. Светлые силы опираются на веру, а значит на искренность и честность, на ясность и свободу мышления.

Вера, как и любовь, – это свободный выбор. Даже если вера вырастает из традиции, она состоятельна лишь как внутреннее чувство, а не как подчинение чужому мнению.

У суеверий совершенно другая почва. Для их расцвета нужна нехватка света, нужны смутность, недоговорённость, усложнённость и расщеплённость смыслов, или, наоборот, недодуманность. Всё это близко к тому, на что опираются тёмные силы. Даже если за суеверием стоит действительно содержательная тайна, добраться до неё нелегко. Но чаще в основе суеверия лежит лишь случайный осколок тайны. Или тайна мнимая, ничего не значащая. Или вовсе пустота.

Одной из задач полноценного религиозного учения и соответствующей церковной практики является очищение веры от суеверий. Освобождение смысла таинств от слепого обрядоверия. Прояснение духовной сути религии, скрытой под наслоениями, которые связаны с нехваткой веры, да и с обычной человеческой глупостью.

Точно так же и сам человек может стараться освободить своё чувство веры от всяких суеверных наслоений. И от тех, что возникли в его собственной душе, и от тех, от которых не успела избавиться церковь. Это важно не только для него самого, но и для соборного развития церкви, в которую он входит.

Без отважной преодолевающей личности никакое развитие невозможно. Даже физическое. Духовное – тем более.