Дмитрий Гаврилов - Священное опьянение. Языческие таинства Хмеля

«…Виноградная лоза была растительным выражением бессмертия – точно так же, как вино оставалось символом юности и вечной жизни в первобытных традициях (ср. eau de vie , галльское uschabheagh , означающее буквально «вода жизни», персидское maie-shebab – «напиток юности», шумерийское gestin – «Дерево Жизни»). «Мишна» заявляет, что Дерево познания Добра и Зла из Библии было виноградной лозой [55]. Книга Еноха [56] помещает эту лозу, или Дерево познания Добра и Зла, между семью горами, как и эпос о Гильгамеше. Змея – Богиня Ханнат могла пробовать плоды этого дерева так же, как это позволялось Сидури и Калипсо. Виноград и вино продолжали символизировать мудрость до недавних пор. Первобытная концепция лозы – Космического дерева – Дерева познания и искупления необычайно последовательно сохранилась в мандеизме. В этом гностическом учении вино ( gufna ) – воплощение света, мудрости и чистоты. Архетип вина ( gadmaia ) находится в высшем, небесном мире. Архетипичная лоза – это скрытый смысл воды, листья ее сделаны из «духов света», а ее узлы – фрагменты света. Из нее текут потоки святой воды, предназначенной удовлетворять жажду людей; Бог света и мудрости, Искупитель ( Mandв d’haiiк ), тоже отождествляется с вином жизни ( gufaв d’haiк ), а лоза считается Космическим деревом, потому что распространяется по небесам, а ее ягоды – звезды» (там же).

Парсы по сей день используют для приготовления ритуального напитка типа «хаомы» эфедру – хвойный кустарник, растущий и на севере Индии, и в Иране.

Зная это, вспомним об известном и давнем споре: какой породы ясень или тис – был великий Иггдрасиль, в ветвях которого, вися вниз головой, познал Один тайный смысл рун.

Дело еще в и том, что в пехлевийских источниках говорится о похожем Мировом древе Хом – «Древе бессмертия», оно – «царь всех лекарственных трав», что растет оно на острове в океане Варкаш (авест. Ворукаша) или в мировой реке Pax (авест. Ранха) и охраняемо священной рыбой Кар (авест. Кара), созданной Ормаздом (по «Бундахишну», этих чудо-рыб десять); в начале творения в ствол этого Мирового древа была помещена душа будущего пророка Заратустры. Сравните его со славянским представлением о священном острове Буяне в Море-Океане, на котором растет Мировое древо, прародитель прочих деревьев, и в котором живет чудо-рыба Щука-Белорыбица!

Скорее все же в истории с обретением Одином рун речь идет именно о тисе, поскольку ясень не вечнозеленый, а Иггдрасиль «вечно зелен». Кроме того, вещества, выделяемые ветками тиса, содержат особые вещества, влияющие на психику человека «опьяняющим образом». И Один, висящий меж ветвей Мирового тиса, мог испытывать соответствующие галлюцинации. Именно такой опыт мог послужить поводом для подобной детализации сюжета, который сам по себе, конечно, неизмеримо больше спора о конкретной породе дерева.

Впрочем, Мировое древо есть прообраз всех деревьев вообще…

Не здесь ли, на стыке разных мифов и разных, в общем-то, традиций, следует искать ответ и на давний вопрос о составе священного напитка ведических ариев и прочих индоевропейцев?

О свойствах и качествах Древа, которыми наделяет его мифология не только индоевропейцев, можно говорить бесконечно, причем всегда будут оставаться еще какие-то нерассмотренные, неоткрытые стороны темы. Впрочем, сейчас нас будут интересовать лишь отдельные составляющие этого образа [57].

Один из ключей к пониманию мифологической связи именно медового напитка и Мирового древа, то есть и к реконструкции славянского варианта мифа о нем, – уже упоминавшийся нами образ пчелы. Обратимся в качестве примера к сведениям из белорусских народных представлений. Пчела связана с сюжетами, восходящими к соперничеству бога и черта при творении живых существ. Некогда бог сотворил шмелей, а черт – пчел. Как известно, от шмелей пользы никакой, а от пчел, напротив, польза очень большая. Бог предложил черту поменяться плодами их рук, однако черт не согласился. Тогда бог попросил у черта пчелу, которую тот ему и передал. Бог сделал из нее пчелиную матку, которая запела-зазвенела и увела всех прочих пчел у черта к богу (Беларуская мiфалогия, 2006, с. 399).

Эта история невольно возвращает нас к соперничеству двух творцов Вселенной, известному из ряда источников по древней славянской мифологии (Гаврилов, Ермаков, 2009, с. 72), и достойна весьма серьезного рассмотрения, правда, не в рамках данной темы. Здесь же пока принципиально важно, что мед косвенным образом (через пчелу, приносящую его) может соотноситься с темой творения и земного богатства. У Майкова также имеется родственный по смыслу заговор на торговлю: «(327) Как пчелы ярыя роятся да слетаются, так бы к тем торговым людям купцы сходились. Сказать на мед, и им намазаться» (Майков, 1998б).