Тимоти Келлер - Разум за Бога - Почему среди умных так много верующих

«Когда мне в голову пришла эта тщеславная мысль, по моему телу вдруг пробежала судорога, я ощутил мучительную дурноту и ледяной озноб… Я посмотрел на себя и увидел… что вновь превратился в Эдварда Хайда». Роберт Льюис Стивенсон, «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» [246]

Христианство учит, что наша главная проблема – грех. В чем же тогда заключается решение? Даже если смириться с христианским диагнозом проблемы, нет оснований полагать, что за решением следует обращаться исключительно к христианству. Возможно, вы скажете: «Прекрасно, я понимаю, что если строить свою идентичность на чем-либо, кроме Бога, неудача обеспечена. Но почему решением обязательно должны быть Иисус и христианство? Неужели любая другая религия или просто моя личная вера в Бога не годится?»

Ответ таков: существует глубокое и принципиальное различие между тем, как другие религии призывают нас стремиться к спасению, и тем, как тот же призыв изложен в Евангелиях. Основателями других религий были учителя, указывавшие путь к спасению. Только Иисус утверждал, что Он сам и есть этот путь. Эта разница чрезвычайно значительна, поэтому, хотя христианство в широком смысле слова определенно является религией, для целей нашей дискуссии в данной главе мы будем называть религией «спасение посредством нравственных усилий», а благой вестью – «спасение посредством благодати» [247].

В «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда» Роберта Льюиса Стивенсона доктор Джекил сознает, что представляет собой противоречивую и неразделимую смесь добра и зла. Он считает, что злая сторона его натуры препятствует доброй. У него есть стремления, но осуществить их он не может. Поэтому он прибегает к помощи снадобья, способного разделить две стороны его натуры. Он надеется, что его доброе «Я», которое будет проявляться днем, освободится от влияния зла и сможет достичь своих целей. Но однажды ночью, когда он принимает снадобье и его злая сторона выходит наружу, она оказывается еще более страшной, чем он предполагал. Он описывает свою злую сторону, пользуясь классическими христианскими категориями:

С первым же дыханием этой новой жизни я понял, что стал более порочным, несравненно более порочным рабом таившегося во мне зла, и в ту минуту эта мысль подкрепила и опьянила меня, как вино… каждое его [Эдварда Хайда] действие, каждая мысль диктовались себялюбием.

Эдвард Хайд (Hyde) был назван так не только потому, что он ужасен (hideous), но и потому, что сокрыт (hidden). Он считается только со своими желаниями, ему нет ни малейшего дела до того, кому он причинит вред, лишь бы исполнить свои прихоти. Он убьет того, кто встанет у него на пути. Стивенсон говорит, что даже лучшие люди прячут от себя то, что скрывается у них внутри – колоссальную способность к самовлюбленности, эгоизму, внимание к собственным интересам в ущерб интересам других людей. Возвеличивание самого себя лежит в основании многих бед этого мира. Оно является причиной, по которой влиятельные и богатые равнодушны к положению бедных, причиной почти всех случаев насилия, преступлений и войн. Большинство семей распадаются главным образом из-за него. Мы скрываем от самих себя эгоистичную способность к злым поступкам, но когда возникают ситуации, действующие как то снадобье, она проявляется сама собой.

Обнаружив, что способен творить зло, Джекил решает всеми силами подавлять этот страшный эгоизм и гордыню в самом сердце своего существа. В каком-то смысле он обращается к религии. Он торжественно решает больше не принимать снадобье, посвящает все свое время благотворительности и добрым делам, отчасти во искупление злодейств Эдварда Хайда и отчасти в попытке подавить в себе эгоистичность натуры актами бескорыстия.

Однажды доктор Джекил сидит на скамье в Риджентс-парке, думая о добрых делах, которые совершил, о том, что он стал лучше, чем был раньше, несмотря на Эдварда Хайда, и даже лучше большинства людей.

Я решил, что мое будущее превратится в искупление прошлого, и могу сказать без хвастовства, что мое решение принесло кое-какие добрые плоды. Вам известно, как усердно в последние месяцы прошлого года старался я облегчать страдания и нужду; вам известно, что мною немало было сделано для других… И тут я улыбнулся, сравнивая себя с другими людьми, сравнивая свою деятельную доброжелательность с ленивой жестокостью их равнодушия. И вот, когда мне в голову пришла эта тщеславная мысль, по моему телу вдруг пробежала судорога, я ощутил мучительную дурноту и ледяной озноб… Я посмотрел на себя и увидел… я вновь превратился в Эдварда Хайда.