Тимоти Келлер - Разум за Бога - Почему среди умных так много верующих

Блаженный Августин в своей «Исповеди» рассуждает о том, что эти неосуществимые желания – намеки на Божью действительность. Как это может быть? В самом деле, согласно только что прозвучавшему возражению, если мы чувствуем желание поужинать бифштексом, это еще не значит, что мы его получим. Но если голод не доказывает, что нам будет обеспечено конкретное желаемое блюдо, разве желание съесть его не означает, что это блюдо существует? Разве внутренние, присущие нам желания не соответствуют реальным объектам, которые могут удовлетворить их – например, сексуальное влечение (соответствует сексу), аппетит (соответствует еде), усталость (соответствует сну), стремление к общению (соответствует дружбе)?

Разве неосуществимое желание, вызванное красотой, нельзя назвать внутренне присущим нам? Мы жаждем радости, любви и красоты, и эту жажду не утолить никаким количеством или качеством еды, секса, дружбы или успеха. Мы испытываем такую жажду, которую в этом мире нам нечем утолить. Разве это не намек на то, что предмет нашего вожделения существует? [193] В таком случае наше неосуществимое желание можно приравнять к другим глубинным, внутренне присущим человеку желаниям, и оно окажется важным намеком на то, что Бог существует [194].

В нашей культуре действует весьма влиятельная школа мысли, утверждающая, что у нее есть ответы на все так называемые намеки. Это школа эволюционной биологии, которая утверждает, что все, касающееся нас, можно объяснить естественным отбором. Книга, которая стремится объяснить все намеки на существование Бога этим способом, написана Дэниелом Деннетом и называется «Разрушенные чары: религия как явление природы». Деннет считает, что если у нас есть религиозные чувства, то лишь потому, что когда-то давно подобные черты помогали массам людей выживать в те времена и в тех условиях и, следовательно, передались нам вместе с генетическим кодом. Подводя итог своим представлениям, он пишет:

Все, что мы ценим – от сахара, секса и денег до музыки, любви и религии, – мы ценим по неким причинам. За этими причинами стоят обособленные от них эволюционные причины, свободно развивающиеся логические обоснования, утвержденные и одобренные естественным отбором [195].

Робин Маратнц Хениг опубликовала в The New York Times Magazine обзорную статью «Почему мы веруем? Как эволюционная наука объясняет веру в Бога» [196], посвященную представлениям эволюционистов о религии. Нам известно, что «идея непогрешимого Бога удобна и знакома, дети с готовностью принимают ее» [197]. Почему? Такие сторонники теории эволюции, как Дэвид Слоан Уилсон, считают, что вера в Бога делала людей более счастливыми и менее эгоистичными, в результате их семьи и племена выживали, им доставались лучшие партнеры. Другие ученые, например Скотт

Атран и Ричард Докинз, выдвигают постулат, согласно которому вера в Бога – случайный побочный продукт других черт, обеспечивавших адаптивные преимущества. Наши выжившие предки были наиболее склонны усматривать опасность даже там, где ее не было, и, скорее всего, связывали некие нарративы и причинные осмысления со всем, что происходило вокруг них. Однако те же самые черты – умение видеть опасности, нарративы и связи – сделали более вероятной нашу веру в Бога [198]. Несмотря на бурную полемику в этой сфере, все теоретики эволюционизма сходятся во мнении, что наша способность верить в Бога заложена в нашей физиологии, поскольку она была прямо или косвенно связана с чертами, которые помогли нашим предкам приспособиться к своему окружению. Вот почему доводы в пользу Бога у многих из нас вызывают интерес. И больше здесь нечего добавить. Намеки ни на что не намекают.

Вера в Бога делала людей более счастливыми и менее эгоистичными, в результате их семьи и племена выживали

Однако для многих верующих этот аргумент, нейтрализующий намеки, не только содержит роковое противоречие, но и указывает на еще один намек на существование Бога.

В последней части книги «Бог как иллюзия» Докинз признает: поскольку мы – результат естественного отбора, мы не можем всецело доверять своим чувствам. В конце концов, эволюция заинтересована только в сохранении адаптивного поведения, а не истинной веры [199]. В статье, опубликованной в New York Times Magazine, другой ученый отмечает: «В определенных обстоятельствах символическая вера, отделенная от фактической действительности, приносит более ценные результаты» [200]. Иными словами, параноидальные ложные убеждения зачастую помогают выжить эффективнее точных.