Илья Носырев - Мастера иллюзий. Как идеи превращают нас в рабов

В работе, посвященной нищенствующим монахам, Д. Сейнер предлагает рассматривать эволюцию отшельничества как серию идейных конфликтов, возникавших по тем или иным вопросам 25 25 Caner D. Wandering, Begging Monks: Spiritual Authority and the Promotion of Monasticism in Late Antiquity. Berkeley: University of California Press, 2002. P. 13 . На мой взгляд, это исключительно удачный подход: в I–VI веках и даже в более поздний период среди христиан шло непрерывное обсуждение, как именно нужно служить Богу. Я буду рассматривать эволюцию монастырской традиции как конкуренцию между несколькими наборами алломемов (т. е. различных вариантов одного и того же культурного элемента или различных ответов на один и тот же вопрос), высказывая свои соображения по поводу того, почему победил тот или иной из них.

На самой заре христианства верующие уходили от мира лишь социальными средствами — создавая общины, члены которых общались преимущественно между собой. Многие из них демонстрировали те или иные проявления аскезы — придерживались целомудрия (житие св. Антония упоминает общины дев), отказывались от имущества и т. п. Однако уже со второй половины III века наиболее последовательные начинают селиться в египетской пустыне — ее труднодоступность гарантирует и безопасность в случае репрессий (недаром Павел Фивейский, по преданию, отправился в пустыню именно во время гонений императора Деция), и полное уединение; ее тяжелейшие природные условия позволяют аскету испытать свою решимость. На этой стадии преобладало индивидуальное отшельничество: жизнь во Христе воспринималась как индивидуальный разговор с Богом, и анахоретов разделяли стены пещер и громадные расстояния пустыни, чтобы «никакой звук, никакая встреча, никакой праздный разговор не возмущали наслаждающихся покоем безмолвия и священной сосредоточенности ума» 26 26 Жизнь Пустынных Отцев, творение Пресвитера Руфина. Свято-Троицкая лавра, 1898. С. 1 . Стремление избегать мирского толкало некоторых на вершины труднодоступных скал (как Иоанна из Фиваидской пустыни) 27 27 Там же. С. 2 и заставляло десятилетиями не покидать стены своих убежищ (Блаженный Нафанаил не выходил из кельи целых тридцать семь лет 28 28 Лавсаик, или Повествование о жизни святых и блаженных отцов Палладия епископа Еленопольского. Коломна: Свято-Троицкий Ново-Голутвинский монастырь, 1992. С. 17. ). Жития этих анахоретов рисуют яркую картину медитативного образа жизни: значительную часть времени они проводят в борьбе с «черными, как эфиопы», демонами, непрерывно устраивающими им различные козни.

Однако отшельничество не всегда означало, что отрекшийся от мира человек проводил остаток жизни в полном одиночестве! Многие отшельники поддерживали связь с церковью Александрии и близлежащих городов. Внутри отшельнической среды время от времени возникали цепочки идейной преемственности: согласно Афанасию, св. Антоний в молодости был учеником престарелого отшельника, а в дальнейшем сам наставлял десятки учеников, среди которых были Аммон и Иларион, распространившие идею келейной жизни в новые области — Ливийскую пустыню и Палестину. Руфин пишет, что учителя селили учеников в отдельных пещерах неподалеку и приглядывали за ними; иногда (например, если собрату случалось заболеть) подвижники выходили из келий и посещали болящего; некоторые оказывали прием приходящим к ним странникам 29 29 Жизнь Пустынных Отцев, творение Пресвитера Руфина. С. 92. .

Очевидно, что с точки зрения выживания идей анахоретство — не самый оптимальный способ религиозного служения. Погибнув в безвестности, анахорет унесет в могилу собственную интерпретацию веры — и она, конечно, не восторжествует в веках. Вот почему несмотря на уважение, которое вызывали затворники, десятилетиями не покидавшие своих «гробниц» и высоких скал, и молчальники, не высказывавшие своих суждений о вере, наибольшую известность получают те подвижники, которым удалось наладить идейную преемственность. Постепенно в египетской пустыне возникают анахоретские «города» (такие, как отшельнический «город» на Нитрийской горе), где отшельники, стекавшиеся в места обитания знаменитых подвижников, возводили тысячи расположенных рядом келий. Именно на базе этих «городов» возникают первые протомонастыри. Судя по всему, имело место нечто вроде «склеивания» отдельных анахоретов в общежитие, пока еще бесструктурное: так, монахи, собиравшиеся в Келии вокруг жилища Аммуна, объединились в неформальный «монастырь» благодаря тому, что каждым руководил сам Аммун. Палладий описывает, как к Ору (вторая половина IV века), из-за его подвижнической славе, стеклось три тысячи отшельников, стремившихся поселиться вблизи его пещеры; Ор был не только этому рад, но и понуждал их строить кельи для новоприбывших. В основном отшельники продолжали вести одинокую жизнь, собираясь лишь для проповеди или совместной молитвы. У таких протообщин была примитивная хозяйственная основа: в ряде случаев монахи имели общий денежный фонд и собирались на общие трапезы.