Виктор Печорин - Бог и человек. Парадоксы откровения

В наивно-материалистическом сознании первобытных людей телесная жизнь представлялась величайшей ценностью. Могло ли быть иначе, ведь все унаследованные человеком от его животных предков инстинкты — инстинкт самосохранения, инстинкт добывания пищи, инстинкт продолжения рода — были направлены именно на поддержание и продление жизни тела. Понятно, что смерть при этом воспринималась как бедствие, лишающее человека возможности наслаждаться земными благами.

Душа, которая остается после смерти тела, казалась существом неполноценным, обделенным радостями жизни, как бы завистливо взирающим на жизнь людей и даже способным из чувства зависти строить людям козни. Считалось, что души умерших представляли собой определенную опасность, впрочем, как и всякий незнакомец: никогда ведь не знаешь, что у него на уме. «Чужая душа — потемки». Поскольку среди людей встречаются колдуны и злодеи, то и души их как олицетворения их внутренней сущности, наиболее типичных черт личности есть души злые и опасные.

Поэтому к умершим относились с опаской, и места их захоронений — «жилища душ» — устраивали подальше от места жительства людей, обычно в месте, отделенном труднопреодолимой преградой. Идеальной преградой считалась река: ведь обойти ее было невозможно, а переплыть или перейти вброд души, как полагали древние, были не в состоянии.

С другой стороны, считалось, что души, лишенные тел, теряют способность добывать себе пропитание, поэтому их родственники в этом мире должны уделять им часть своей пищи. Этот обычай преобразовался в дальнейшем в ритуальное «кормление мертвых», рудименты которого сохранились и по сей день.

Сопоставляя живых людей и души умерших, первобытный человек отдавал предпочтение живым: все, что не наделено плотью, казалось ему ущербным, неполным.

Это представление запечатлено в Авесте, согласно которой мир был создан вначале в нематериальном, невещественном виде, собственно говоря, в виде душ существ и вещей, а затем доброе божество Ахура-Мазда придал ему совершенный материальный вид. Маздеисты считали, что материальное бытие лучше предшествовавшего ему нематериального, потому что творения Ахура-Мазды получили в нем благо в виде чего-то реального и ощутимого.

Душа представлялась чем-то вроде бесплотной тени тела, а мир, в котором обитают души умерших, был подобием мира живых, только вывернутого наизнанку. Это проявлялось в особенностях одежды душ, в особенностях их поведения. Ведь они являлись живым в видениях или снах, обычно ночью, когда живые спят. Одной из особенностей мира мертвых было отсутствие солнечного света: там всегда царил полумрак, в котором блуждают души-тени. Обычай зарывать мертвые тела в землю, возникший, возможно, первоначально из чисто гигиенических побуждений, навел на мысль о подземном расположении царства мертвых.

Согласно древнейшим представлениям индоарийцев, расставшаяся с телом душа — урван — на три дня задерживалась на земле перед тем, как сойти вниз, в царство мертвых, в котором правил Йима (в ведической традиции — Яма). Йима был первым царем на земле и первым из умерших людей, то есть первопредком. В царстве Йимы души жили словно тени и зависели от своих потомков, которые продолжали пребывать на земле. Потомки должны были удовлетворять их голод и снабжать одеждой. Приношения для этих целей совершали в определенное время, так чтобы эти дары могли преодолеть материальные преграды. Чаще всего приношения умершим совершались в течение первого года после смерти. Считалось, что души усопших еще одиноки и не полностью приняты в общество мертвых, поэтому нуждаются в поддержке.

Это соображение заставляло древних прибегать к различным процедурам, порой довольно обременительным, с целью облегчить посмертное существование умершего. Например, многие древние народы практиковали жертвоприношения, в том числе человеческие, чтобы умилостивить богов, сделать их более благосклонными к умершему. Рудименты этих представлений обнаруживаются и в христианстве, в частности — в практике молитв за умерших.

В православном чине погребения есть слова, которые произносятся как бы от лица умершего (приведем этот текст по-русски): «Видя меня лежащего безгласным и бездыханным, восплачьте о мне, о братья, друзья, сродники и знакомые: <���…> прошу всех и молю, непрестанно молитесь обо мне Христу Богу, да не буду изведен за грехи мои в место мучения, но да водворит меня там, где Свет жизни» {148} 148 Последование погребения мирских человек. См.: Требник. М., 1991. С. 202. .