Сэм Харрис: Конец веры. Религия, террор и будущее разума

• вам осталось жить только две недели;

• вы только что выиграли в лотерее сто миллионов долларов;

• инопланетяне имплантировали вам в мозг датчик, который позволяет им управлять вашими мыслями.

Все это просто слова — пока вы в них не поверите. Как только вы в них поверите, они станут частью самого вашего мыслительного аппарата и начнут определять ваши желания, страхи, ожидания и все поведение, которое из них следует.

Однако некоторые из самых дорогих нам представлений о мире порождают проблему: они неуклонно влекут за собой стремление убивать других людей. Стоит вспомнить историю или пролистать любую газету, и мы увидим, что если какие-то идеи отделяют одну группу от другой и пробуждают в группе желание убивать других, это наверняка идеи, связанные с религией. И похоже, если роду человеческому когда-нибудь удастся избавиться от войны, это случится не потому, что так написано на звездах, но потому, что так написано в наших книгах. То, как мы сегодня обращаемся с такими словами, как «Бог», «рай» и «грех», определяет наше будущее.

Вот в какой ситуации мы живем: большинство людей на земле верит в то, что Творец вселенной написал книгу. К сожалению, таких книг много, и каждая претендует на свою исключительность и непогрешимость. Люди делятся на группы на основании того, какие из этих претензий они принимают, — а не на основании языка, цвета кожи, места обитания или рождения или других вещей, которые создают племена. Каждая такая книга предлагает своим читателям набор верований и практик, среди которых одни хороши, а многие другие нет. Тем не менее, все они единодушно согласны в одном: Бог отнюдь не поддерживает «уважение» к другим вероучениям или взглядам неверующих. Хотя во многих религиях есть отдельные признаки стремления к экуменизму, в сердце любой религиозной традиции содержится убеждение в том, что все другие веры — это собрание ошибочных представлений или, в лучшем случае, что они глубоко неполноценны. Таким образом, нетерпимость глубоко присуща любой вере. Когда человек верит — действительно верит — в то, что определенные представления ведут к блаженству в вечности или к противоположному состоянию, он не может смириться с тем, что другие люди, которых он любит, могут сбиться с пути под воздействием неверующих. Твердая вера в иную жизнь просто несовместима с толерантностью в этой жизни.

Это явление ставит перед нами проблему по той причине, что сегодня наша культура категорически не дозволяет критиковать чью-либо веру. В этом вопросе либералы и консерваторы на удивление единодушны: религиозные представления находятся просто за рамками рационального дискурса. Критиковать чьи-либо представления о Боге и загробной жизни считается неуместным, тогда как все считают себя вправе критиковать его представления о физике или истории. И потому, когда мусульманский террорист взрывает себя на улице Иерусалима, убивая при этом невинных людей, мы неизбежно слишком недооцениваем ту роль, которую в этом сыграла его вера. Мы объясняем это политическими, экономическими или личными причинами. Отчаявшиеся люди, говорим мы, делают ужасные вещи независимо от религии. Таким образом, мы всегда оправдываем веру.

Однако развитие техники порождает новые нравственные императивы. Мы настолько усовершенствовали технику военного искусства, что теперь религиозные различия — а потому и религиозные представления — стали угрозой нашему выживанию. Мы уже не можем отмахиваться от того факта, что миллиарды наших ближних верят в метафизику мученичества, или буквально понимают книгу Откровение, или в какие-то фантастические вещи, пленяющие умы верующих на протяжении тысячелетий, — поскольку наши ближние сегодня могут пользоваться химическим, биологическим и ядерным оружием. Это, несомненно, означает, что нам пора покончить с нашим легковерием. Слова «Бог» или «Аллах» должны занять то же место, что и слова «Аполлон» или «Ваал» — иначе они разрушат наш мир.

Если мы окинем мысленным взором историю ложных идей, которые оказались на свалке, мы поймем, что подобные концептуальные революции возможны. Возьмем алхимию: она будоражила умы людей на протяжении тысячи лет, однако если сегодня кто-нибудь заявит, что занимается алхимией, мало кто доверит такому человеку ответственность за судьбы других людей. Подобное могло бы произойти и с религиозной верой, ее тоже могли бы сдать в архив.

Какая же у нас существует альтернатива религии? Оказывается, этот вопрос просто неверно поставлен. Химия не была «альтернативой» алхимии, она просто вытеснила устаревшее невежество и заменила его подлинным знанием [3] Здесь я называю словом «алхимия» совокупность древних причудливых практик манипуляции с металлами и химическими веществами с целью преобразить обычные металлы в золото или создать из земных материалов «эликсир жизни». Конечно, и сегодня есть люди, которые уверяют, что тексты алхимиков предвещали современные открытия в области фармакологии, физики твердого тела и других наук. Однако такая трактовка действительности, напоминающая трактовку пятен Роршаха, меня отнюдь не убеждает. См.: Т. McKenna, The Archaic Revival ([San Francisco]: Harper San Francisco, 1991), Food of the Gods: The Search for the Original Tree of Knowledge (New York: Bantam Books, 1992), True Hallucinations (fSan Francisco]: Harper San Francisco, 1993). Эти книги показывают, что некоторые яркие и глубокие умы могут принимать откровения алхимиков совершенно всерьез. . Мы увидим, что говорить об «альтернативе» религиозной вере столь же неверно, как говорить об альтернативе алхимии.