Брюс Мецгер - Текстология Нового Завета. Рукописная традиция, возникновение искажений и реконструкция оригинала

Делая конъектурное исправление, исследователи чаще всего грешат поспешностью. Наличие порченого текста у многих греческих и латинских классиков (а равно и в Новом Завете) часто постулировали, не имея для этого достаточных оснований, словно бы просто для того, чтобы очередной филолог мог блеснуть умом, предложив альтернативное чтение. Эта «жажда к исправлению» (pruritus emendandi) привела к тому, что текст Нового Завета было предложено изменить в буквальном смысле слова тысячами конъектур. Собранная Уильямом Бойером в XVIII в. коллекция таких исправлений ( см.) во второй половине XIX в. была значительно пополнена целым потоком новых конъектур, которые в своих статьях и книгах обосновывали голландские ученые — В.-Х. ван Манен (van Manen), В.-Х. ван дер Санде Бакхёйзен (van der Sande Bakhuyzen), Д. Хартинг (Harting), С.-С. де Ку (de Кое), X. Франссен (Franssen), Й.-М.-С. Бальон (Baljon), Й.-Х.-А. Михельсен (Michelsen), И. Крамер (Cramer) и другие [417].

В своем греческом тексте Нового Завета Весткотт и Хорт отметили около 60 мест, в которых оба издателя или один из них подозревали наличие «изначальной ошибки» («primitive error»), иными словами, ошибки, возраст которой превышает возраст сохранившихся источников; чтобы устранить ее, необходимо прибегнуть к конъектурному исправлению [418]. Как указывает Шмидель (Schmiedel) [419], издания Трегелльса, Тишендорфа и Вайсса содержат всего лишь по одному конъектурному исправлению: у Трегелльса в 1 Петр 3:7 на полях; у Тишендорфа в Евр 11:37; у Вайсса в Откр 18:14. Аппарат 24-го издания Греческого Нового Завета Нестле включает около 200 конъектур из различных источников, 90 из которых названы по имени ученых, первыми их предложивших. В 27-м издании присутствует 129 конъектур, из которых только одна не названа именем ученого, который ее предложил [420].

Следует признать теоретически правомерным применение по отношению к Новому Завету того метода, который многократно доказал свою необходимость для восстановления первоначального текста классических авторов. С другой стороны, количество данных для новозаветного текста — будь то рукописи, ранние переводы или цитаты из отцов церкви — настолько превосходит объем сведений о любом древнем авторе, что необходимость использования конъектурных исправлений сокращается до ничтожно малых величин [421]. Поэтому, хоть некоторые ученые на протяжении XVIII и XIX вв. и проводили время, изобретая тысячи возможных исправлений для различных мест Нового Завета, в современный период возобладала крайняя осторожность как в создании новых конъектур, так и в принятии уже имеющихся [422]. В самом деле, из всех предложенных разными учеными конъектур, содержащихся в издании Нестле-Аланда, лишь весьма немногие получили отражение в тексте или примечаниях к тексту различных современных новозаветных переводов и версий на английском, французском и немецком языках [423].

С 1725 года, когда Иоганн-Альбрехт Бенгель впервые предположил, что существующие рукописи Нового Завета могут быть классифицированы «по сообществам, семьям, племенам и народам» ( см.), ученые признают необходимость установления родственных связей между дошедшими до нас рукописями. Во-первых, в ситуации, когда нам нужно сравнить несколько разночтений и определить древнейшее, совершенно невозможно исследовать каждую из тысяч имеющихся рукописей. Но делать этого и не нужно: поскольку рукописи объединяются в группы, можно сравнить лишь основных представителей каждой группы, чтобы установить, какое именно чтение будет общим для всех представителей этой семьи. Во-вторых, коль скоро мы объединяем рукописи в группы, исходя из их текста, возникает возможность сравнивать сами эти группы между собой в том случае, если чтение, общее для какой-либо одной группы, отличается от чтения, содержащегося в рукописях других групп. Опираясь на эти сопоставления, можно сделать вывод о том, что та или иная группа стоит ближе к оригинальному тексту, нежели другие. Так, например, если одна группа обычно содержит чтения, которые гармонизированы с параллельными местами или же является результатом конфляции разных других ветвей текстуальной традиции, то ценность такого семейства для установления оригинального текста будет, как правило, невелика. Поэтому, с точки зрения традиционного подхода к классификации, с того момента, как мы устанавливаем категории рукописей на основе их текстуального родства, эти группы могут уже учитываться и оцениваться как самостоятельные единицы и в этом качестве использоваться для принятия текстуальных решений.