Брюс Мецгер - Текстология Нового Завета. Рукописная традиция, возникновение искажений и реконструкция оригинала

Впрочем, обдумывая собственный труд, многие писцы не могли не осознавать, что результат переписывания ими Священного Писания сторицей окупает все трудности, связанные с этой длительной работой. Так, Кассиодор, знаменитый ритор-философ, занимавший высший министерский пост Остготского королевства в Италии, который принял позднее монашеский постриг и основал Виварианский монастырь, прославившийся своей латинской палеографической школой, рассуждает о духовном воздаянии, обретаемом аккуратным писцом, так:

Читая Священное Писание, [писец] совершенно просвещает свой ум, а переписывая заповеди Господни, он передает их дальше многим людям. Что за блаженное дело, что за благодатное занятие — проповедовать людям своими руками, развязывать язык работой перстов, приводить ко спасению смертных, бороться против диавольских козней пером и чернилами! Ибо каждое слово Господа, написанное писцом, есть разящий удар по сатане. Итак, хотя писец сидит все время в одном и том же месте, он путешествует по разным землям, когда труды его пера расходятся по свету… Человек умножает небесные речения, и в некотором образном смысле, если позволено мне будет сказать, три пальца знаменуют саму Святую Троицу. О дивное видение для того, кто с вниманием созерцает это! Острое перо записывает священные словеса, вонзая тернии отмщения лукавому, который возложил терновый венец мучения на голову Господа во время Его страстей [47].

Учитывая все вышеназванные трудности, связанные с процессом переписывания книг в древности, еще более удивительным представляется качество работы многих писцов. В большинстве рукописей размер букв и общий характер письма остается неизменным на протяжении текстов даже значительного объема.

Для обеспечения высокой производительности работы и качества переписывания в монастырских скрипториях были разработаны и введены в действие определенные правила. Ниже в качестве примера приводятся некоторые такие правила, разработанные в Студийском монастыре в Константинополе. Около 800 г. настоятель этого монастыря Феодор Студит, который и сам был профессиональным знатоком изящного греческого письма, предусмотрел в своем монастырском уставе суровые наказания для тех монахов, кто небрежно относился к переписыванию рукописей [48]. В качестве наказания за увлечение чтением текста, которое зачастую приводило к ошибкам в изготавливаемом списке, служила епитимья вкушать только хлеб и воду. Монахи были обязаны содержать пергамен в чистоте, и неаккуратность наказывалась епитимьей в 130 поклонов. Если кто-нибудь брал чужую пергаменную тетрадку ( quaternion , т. е. разлинованные и согнутые листы пергамена) без ведома хозяина, то ему назначалось 50 поклонов. Если писец разводил больше клея, чем мог использовать за один раз, и клей засыхал, ему назначалось 50 поклонов. Если в порыве гнева писец ломал перо (а это могло случиться, если он допускал серьезную ошибку в самом конце идеально скопированного листа), он должен был положить 30 поклонов.

Помимо нескольких вышеупомянутых колофонов, которые прямо или косвенно говорят о трудностях работы переписчика, имеется множество колофонов другого рода. В некоторых из них указывается имя переписчика, иногда — место и время изготовления рукописи. Разумеется, такого рода информация чрезвычайно важна для палеографа, который должен определить происхождение рукописи и ее место среди других списков [49].

Некоторые колофоны имеют форму благословления или молитвы, или содержат призыв к читателю помолиться, например: «Кто скажет: „Господи, благослови душу писца“, душу того благословит Господь». В конце Псалтири, датируемой 862 г., помещена такая молитва:

ἔλεος τῷ γράψαωτι, κύριε,

σοφία τοῖς ἀναγινώσκουσι,

χάρις τοῖς ἀκούουσι,

σωτηρία τοῖς κεκτημένοις̇ ἀμήν.

(«Милость написавшему, Господи, мудрость читающим, благодать слушающим, спасение владеющим [рукописью]. Аминь.»)

Длинная молитва в конце одной коптско-арабской рукописи Евангелия содержит следующие строки:

…О читатель, прости меня в духовной любви своей и будь милостив к дерзости писавшего, преврати его ошибки в таинство добра… Нет писца, который бы не оставил этот мир, но написанное его руками сохранится вечно. Не пиши рукой своею ничего такого, что ты не желал бы увидеть по воскресении… Да употребит Господь Бог наш Иисус Христос эту святую рукопись ко спасению души грешника, написавшего ее [50].