Брене Браун - Стать сильнее. Осмыслить реальность. Преодолеть себя. Всё изменить

– родилась в Сан-Антонио;

– училась в Университете Техаса в Остине;

– отпраздновала свадьбу в неприглядном дешевом баре;

– преподает в Университете Хьюстона;

– родила двух детей в медицинском центре Техаса;

– живет с семьей в Хьюстоне;

– катается по Техасу;

– ездит летом на рыбалку в Галвестон и глубоко любит этот штат.

Но я также вижу тени, которые простираются по холмам и долинам жизни этого штата. Когда я копалась в своих техасских корнях, дабы интегрировать все части себя и стать тем, кто я есть на самом деле, а не тем, кем должна быть, я узнала нечто очень важное о связи между моим умом и воспитанием. Существует причина, по которой девиз нашего штата: «Не шутите с Техасом!»

С определенного возраста девушек начинают учить чему угодно, только не интеграции. Нас учат противоположным вещам, которые невозможно совмещать. В разное время нас учат быть то жесткими, то нежными. Меня учили таким важным вещам, как «когда носить белые туфли», «как накрыть на стол» и «почему прогрессивные семьи кладут в куриный салат только белое мясо»… но меня также учили плеваться, стрелять и лазать по деревьям.

Нас учат, как быть жесткими и милыми и (что не менее важно) тому, когда быть жестким, а когда милым. Когда мы становимся старше, последствия того, что ты жесткая и независимая, когда должна быть нежной и беспомощной, оказываются тяжелыми. Молодые девушки за это получают не только злые взгляды, но и прозвища вроде «сорванец» или «упрямица». Но в старшем возрасте эти настойчивость и независимость рождают стыд, насмешки, обвинения и осуждение.

Большинство из нас в слишком молодом возрасте вышли за рамки «женского поведения» и перешли к поведению, вызывающему осуждение. Теперь, будучи женщиной и матерью дочери и сына, я могу сказать вам точно, когда это происходит. Это происходит в день, когда девочки начинают плеваться дальше, стрелять лучше и лазать по деревьям быстрее мальчиков. Когда этот день наступает, мы начинаем получать сообщения как деликатными, так и более прямолинейными способами о том, что надо быть женственнее, следить за своими манерами, не умничать. Это поворотный момент и для мальчиков. Это тот момент, когда они встречаются со своим «белым конем». Эмоциональный стоицизм и самоконтроль вознаграждаются, а романтично-мягкие эмоции будут наказаны. Уязвимость теперь считается слабостью. Гнев становится приемлемой заменой страха, который запрещен.

По-моему, не приходится сомневаться в том, что подобные правила касаются и мужчин и женщин. И не только мужчины препятствуют интеграции, но и женщины. Хотя есть много женщин, которые стремятся к другому образу жизни, но по-прежнему немало таких, кто верен системе, где нежность и жесткость доводят до крайности. За нежность принимается заискивание, а жесткость превращается в «выкручивание рук».

Эти роли и поведение усваиваются в детстве, даже если они не отражают того, кто мы есть в глубине души. Гендерная политика похожа на танец. Если вы когда-либо видели, как танцуют быструю техасскую польку, то вы понимаете, о чем я говорю. Сама полька представляет собой сочетание танцевальных па и хорошо отрепетированных компромиссов, независимо от того, кто кого (юноша девушку или наоборот) приглашает на танец. И в то время как музыка и движения могут отличаться в зависимости от местоположения или фона, лежащие в основе ритмы в значительной степени те же самые, что были во времена моей прапрабабушки. От Лонг-Айленда до Кремниевой долины страх показаться слабым заставляет людей притворяться, что они никогда не испытывают страха, одиночества, растерянности, уязвимости или заблуждений. А страх показаться бессердечной, несовершенной, претензионной или враждебно настроенной заставляет женщин притворяться, что они никогда не устают, не амбициозны, не злятся или даже не голодны.

Слово «ностальгия» кажется относительно безвредным, в нем даже слышатся приятные нотки, но давайте посмотрим на его греческие корни: nostos, что означает «возвращение домой», и algos – «боль». Идея романтического налета для облегчения боли выглядит соблазнительной, но она еще и опасна. В самом деле, в случае с моей семьей соблазнительная ностальгия граничит со смертью.

Когда вас вырастили такие рассказчики, которые воспитывали меня, ностальгия для вас – ходовая валюта. В сложных семейных историях вдруг появляется некая поэзия. Независимо от того, сколько раз мы слышали эти истории, мы любим их, даже зная, что они изрядно попортили-таки нам настроение в свое время, но однажды правда прорвалась прямо через ностальгию этих историй, когда я села поработать над одним из последних проектов своей магистерской программы – семейной генограммой.