Брене Браун - Стать сильнее. Осмыслить реальность. Преодолеть себя. Всё изменить

Эндрю засмеялся, когда сказал, что у него был самый короткий ОПН в истории: «Я неудачник». Когда я спросила, с помощью какого раскрытия самооценки он смог перейти от «Я неудачник» до «Мне не удалось», он сказал: «Мне точно пришлось разбираться с виной, стыдом, страхом, перфекционизмом, ответственностью, доверием и неудачей. Я могу простить ошибку другим людям, но я суров по отношению к себе. Доверие к себе – это важный момент для меня».

Разница между стыдом и виной заключается в том, что именно мы себе говорим. Стыд делает акцент на личности, а чувство вины – на поведении. Это не просто семантика. Существует огромная разница между «Мне не удалось» (вина), и «Я неудачник» (стыд). Первое – это признание несовершенства человеческой натуры. Второе – вердикт собственному существованию.

Важно помнить, что, когда балом правит перфекционизм, стыд овладевает пространством. Перфекционизм – это нездоровое стремление. Он не спрашивает: «Как я могу стать лучше?» Вместо этого он вопрошает: «Что подумают люди?» Когда мы рассматриваем свои истории, нужно подумать над вопросами: «Было ли что-то в этих событиях, из-за чего я ощутил себя не таким, каким хочу выглядеть в глазах других людей? Мой карточный домик притворства рушится?» Те из нас, кто борется с перфекционизмом, легко представят ситуации, похожие на ту, в которой оказался Эндрю, когда мы оглядываемся назад и думаем: «Я зациклился на том, чтобы доказать, что я могу, вместо того чтобы отступить и спросить: а нужно ли мне это и вообще хочу ли я этого?»

Еще один помощник стыда – сравнение. У меня над столом висит фотография бассейна, в котором я плаваю, чтобы не забывать держать сравнение под контролем, с подписью: «Оставайся на своей дорожке. Сравнение убивает творчество и радость». Для меня плавание – тройная польза для здоровья: медитация, терапия и физическая нагрузка, но только тогда, когда я остаюсь на своей дорожке, сосредоточившись на дыхании и пульсе. Проблемы начинаются, когда я пытаюсь синхронизироваться с пловцом на соседней дорожке, чтобы мы даже от бортика отталкивались одновременно: тогда я начинаю сравнивать и конкурировать. Пару месяцев назад я таким образом чуть не повредила себе плечо. Поверьте, сравнение вытесняет из жизни творчество и радость!

Если в нашей истории фигурируют стыд, перфекционизм или сравнение и мы чувствуем себя изолированными или «хуже, чем…», то необходимо использовать две совершенно неожиданные стратегии. Мы должны:

Поговорить с собой так же, как мы говорим с теми, кого любим.

Да, ты совершила ошибку. Ты человек.

Ты и не должна делать это точно так же, как кто-то другой. Исправление ошибки и заглаживание вины поможет.

Ненависть к себе – нет.

Обратиться к тому, кому мы доверяем; к человеку, который заслужил право услышать нашу историю и способен отреагировать с сочувствием.

Вторая стратегия особенно эффективна, потому что стыд не может выжить там, где о нем говорят вслух. Он процветает в обстановке секретности, молчания и осуждения. Если мы можем поделиться своим опытом стыда с кем-то, кто отреагирует с сочувствием, стыд не выживет. Мы можем поделиться своими историями, даже своими ОПН, чтобы прояснить, что мы чувствуем и чем именно вызваны наши чувства. И это позволяет нам построить более глубокие, более значимые отношения с самими собой и с близкими людьми.

Эндрю обратился к другу, поделился своими переживаниями, получил сочувственный ответ и позволил себе делать то, что обычно разрешает другим. Эта история могла бы закончиться и не так хорошо – для этого была масса возможностей, – и был только один способ справиться с ней: задушить стыд.

В научно-исследовательских кругах мы считаем вину формой гнева, используемого для снятия дискомфорта или боли. Комбинация стыд – вина очень распространена, потому что, когда мы отчаиваемся избавиться от боли стыда, обвинение кажется нам самым быстрым решением. Например, если я вдруг выясню, что пропустила важный звонок, то в минуту этого разочарования могу сорваться на своего ребенка, студента или подчиненного. Я всегда говорю, что, когда нам стыдно, мы не подходим для человеческого общения и особенно опасны в этот момент для людей, над которыми у нас есть какая-то власть.

Речь не идет о чем-то значительном: обвинение используется и для снятия легкого дискомфорта. Вы опоздали на работу, не можете найти рубашку, которую собирались надеть, в результате кричите на свою вторую половину, что, дескать, вещи не на местах и ничего невозможно найти. Смысла в этом нет. Обвинение просто приносит нам какое-то облегчение и ощущение мнимого контроля. На самом деле у людей, которые полагаются на обвинения и придирки, потребность в контроле настолько сильна, что мы лучше возьмем чужую вину на себя, чем допустим, что «такое случается»; но если что-то «вдруг случается», то как я могу это контролировать? Поиск козла отпущения заставляет нас поверить, что всегда кто-то виноват и, следовательно, исход дела можно проконтролировать. К сожалению, подобное обостренное чувство вины на самом деле непродуктивно и губительно.