Брене Браун: Стать сильнее. Осмыслить реальность. Преодолеть себя. Всё изменить

Эпиграфом к книге «Великие дерзания» служит яркая цитата о «человеке на арене» из речи Теодора Рузвельта, произнесенной в 1910 г.:

Нет, не критик, который все заранее рассчитывает, не человек, указывающий, где сильный споткнулся или где тот, кто делает дело, мог бы справиться с ним лучше, – уважения достоин тот, кто на самом деле находится на арене, у кого лицо покрыто потом, измазано кровью и грязью, кто отважно борется, кто допускает ошибки и раз за разом проигрывает, кто знает, что такое великий энтузиазм, великая преданность, и не позволяет себе свернуть с достойного курса, кто, если ему повезет, достигает в итоге высочайшего триумфа, а если не повезет, если он проигрывает, то, по крайней мере, после великих дерзаний.

Эта вдохновляющая цитата стала для меня эталоном. И как человек, который значительную часть времени проводит «на арене», я бы хотела остановиться на одном отрывке из этой цитаты Рузвельта: «…уважения достоин тот, кто на самом деле находится на арене, у кого лицо покрыто потом, измазано кровью и грязью…» – СТОП. (Представьте звук иглы, царапающей пластинку.) Остановимся на этом. До того как мы услышим о триумфе и достижениях, я бы хотела замедлить время перед этим моментом и выяснить, что же будет происходить дальше.

Вот мы лежим ничком на арене. Возможно, толпа затихла, как это бывает на футболе или на хоккейных матчах моей дочери, когда кто-то на поле получил травму, или люди свистят и смеются, или мы испытываем эффект туннельного зрения, и все, что мы слышим, – это как наши родители кричат: «Вставай, поднимайся!»

Такие моменты, когда мы «лежим ничком на арене», могут быть значительными – например увольнение или измена, либо незначительными – например вы узнали, что ребенок соврал о своих оценках или произошло недоразумение на работе. При слове «арена» мы часто представляем себе нечто большое, но тут арена – любой момент или место, где мы рискнули показать себя и быть увиденными. Рискнуть выглядеть неловким и бестолковым в новом классе – это арена. Управление командой на работе – это арена. Сложный момент воспитания – арена. Любовь, безусловно, является ареной.

Я начала думать об этом исследовании, рассматривать данные и задалась вопросами: «А что происходит, когда мы лежим ничком? Что происходит конкретно в этот момент? Что общего у людей, которые смогли успешно подняться на ноги и сделать новую попытку? Что это за процесс подъема?»

Я не была уверена в том, что «замедленная съемка» поможет мне разобраться в этом моменте, но меня вдохновил пример из сериала «Шерлок», и я решила попробовать.

В начале 2014 г. я по уши погрязла в данных и стала терять уверенность. Кроме того, у меня был тяжелый период: много времени ушло на борьбу с вирусом, ураганом пронесшимся по Хьюстону. И вот февральским вечером я устроилась на диване с дочерью Эллен, чтобы посмотреть новый сезон потрясающего «Шерлока» с Бенедиктом Камбербэтчем и Мартином Фриманом (я большая поклонница этого сериала).

В третьем сезоне есть эпизод, где Шерлок подстрелен. Не волнуйтесь, я не буду рассказывать, кем или как, но надо сказать, что я этого не ожидала. В этот момент время для него останавливается. Вместо того чтобы немедленно упасть, Шерлок попадает в «чертоги разума», то странное когнитивное пространство, откуда он извлекает воспоминания, где составляет автомобильные маршруты и образует невозможные связи между случайными фактами. В течение следующих десяти минут действия в его голове возникают многие персонажи, каждый из них работает в своей области знаний и помогает найти лучший способ остаться в живых.

Первой появляется девушка-патологоанатом, которая влюблена в Шерлока. Ей удается встряхнуть Шерлока, который, похоже, полностью ошеломлен своей неспособностью понять, что происходит. Она начинает с вопроса: «Все не так, как в кино, верно, Шерлок?» С помощью криминалиста из Скотленд-Ярда и брата Шерлока она объясняет, как он должен упасть, как действует шок и что он может сделать, чтобы оставаться в сознании. Все трое предупреждают его о наступлении боли и о том, чего он может ожидать далее. То, что в реальной жизни занимает около трех секунд, на экране длится примерно десять минут. Я сочла сценарий гениальным, и это укрепило меня в стремлениях создать проект замедления времени.

Работая над этой книгой, я ставила себе цель замедлить процесс падения и дальнейшего подъема и таким образом показать все возможные варианты, которые можно использовать в эти сложные моменты боли и дискомфорта, а также определить вероятные последствия разного выбора. Как и в других своих книгах, я использую исследование и повествование для раскрытия своих находок и открытий. Единственное отличие этой книги в том, что здесь я гораздо больше делюсь своими личными историями. Эти рассказы дают мне возможность не только из первого ряда следить за тем, что происходит на сцене, но и заглянуть за кулисы, чтобы познакомиться со скрытыми занавесом мыслями, чувствами и поведением. В моих историях есть детали. Это похоже на режиссерскую версию фильма или бонус на DVD, позволяющий слышать рассуждения режиссера во время размышлений и процесса принятия решений. Это не означает, что я не могу охватить все детали, изучая чужой опыт, – я делаю это постоянно. Просто я не могу в равной степени объединить историю, контекст, эмоции, поведение и размышления.