Игорь Погодин - Психотерапия как путь формирования и трансформации реальности

Как обозначение особой отрасли исследования термин впервые употребляется Аристотелем. От стоиков идет традиционное деление философии на логику, физику и этику, которая часто понималась как наука о природе человека, т. е. совпадала с антропологией. «Этика» Б. Спинозы – учение о субстанции и ее модусах. Этика – наука о должном в системе И. Канта, который развил идеи так называемой автономной этики как основанной на внутренних самоочевидных нравственных принципах, противопоставляя ее этике гетерономной, исходящей из каких-либо внешних по отношению к нравственности условий, интересов и целей. В XX в. М. Шелер и Н. Гартман в противовес кантовской «формальной» этике долга разрабатывали «материальную» (содержательную) этику ценностей. Центральной для этики продолжает оставаться проблема добра и зла [Большой энциклопедический словарь, 1998].

В России термин нигилизм получил распространение после появления романа И.С. Тургенева «Отцы и дети» (1862). В русской публицистике XIX в.: у «хранителей» – браная кличка; у революционных демократов – название участников демократического и революционного движения 60-х – начала 70-х годов, отрицавших крепостнические традиции [Большой энциклопедический словарь, 1998].

Именно деконструкции, а не разрушения или девальвации. Посредством цинизма как процесса ригидное и хронифицированное содержание морали расщепляется на некоторые элементы, по отношению к которым появляется возможность быть более гибким, восстановить способность к выбору.

Страх и стыд – наиболее часто используемые эмоции для блокирования процесса возникновения и реализации желаний. Полагаю, эти чувства могут возникнуть только в контексте поля, предполагающем желания. Более того, свою силу и влияние страх и стыд заимствуют именно у подавляемых ими желаний.

Здесь мне хотелось бы провести аналогию между цинизмом и процессом переживания. В некотором смысле мы можем рассматривать этику как результат переживания морали (как события жизни), подчиненного принципу творческого приспособления. Механизмом же, обеспечивающим этот процесс переживания, собственно говоря, и выступает цинизм.

Переживание в полной мере возможно лишь в процессе контактирования в поле организм/среда. Вне контакта переживание невозможно ввиду блокирования чувств, принимающих «аутичный» характер.

Сказанное относительно депрессивных феноменов имеет равное значение также для феноменологии и динамики суицидального поведения, которое зачастую является следствием острой или хронической травматической ситуации в аксиологической сфере.

Конечно же, я отдаю себе отчет в наглости такой попытки и сложности выполнения этой задачи. Тем не менее попробую. Мне кажется, такая критика могла бы носить эвристический характер в смысле выдвижения новых идей и конструктов.

Думаю, именно эта глобальная угроза заставляет нас довольствоваться полумерой – психотерапией, отказываясь от попыток катастрофической в своем пределе трансформации времени. Невыносимость процесса переживания, восстановленного относительно воспоминаний, прекрасно проиллюстрирована фильмом «Внутри моей памяти», главный герой которого мучается воспоминаниями, принимая их за реальность. Отличие от воспоминаний в обычном смысле в данной ситуации заключалось в обреченности героя переживать их в актуальном процессе. Таким образом, воспоминания мгновенно трансформировались в актуальную реальность. Конечно же, как вы понимаете, окружающие считали героя сумасшедшим. В другом голливудском сюжете главный герой, переживая свои страхи в актуальном процессе, позволил им стать частью реальности. В обоих случаях, получив способность к переживанию событий прошлого и будущего, герои воспринимали их частью реальности, по большей части болезненной и часто невыносимой.

Если представить ад как существующий в реальном переживании его событий, то чем это не повод для изгнания его в отщепленные проявления времени? Возможно, представления об аде появились как способ изгнания мучительных событий путем расщепления реальности категорией времени, в результате чего события получили иную временную локализацию (превратившись в воспоминания и страхи) и перестали быть переживаемыми. Теперь ада можно только бояться, но уже не переживать. Как ни благодарить Господа за это!