Игорь Погодин - Психотерапия как путь формирования и трансформации реальности

Сомнение (и как следствие, тревога), с одной стороны, и стремление стабилизировать все процессы (как способ совладания с тревогой), с другой, и являются основными факторами эволюции вообще и творческого процесса в частности. Взаимодействие этих факторов разворачивается в соответствии с диалектическим законом взаимного перехода количественных и качественных изменений. Сомнение же является сущностью деконструктивно-реконстуктивной тенденции эволюции, стремление же к стабильности позволяет закрепить результаты этой тенденции до актуализации нового сомнения. Творческий потенциал индивида определяется его способностью осознавать сомнение, переживая при этом тревогу, не пытаясь быстро подавить ее. Итак, творческому процессу всегда сопутствует тревога. Функция сомнения заключается в мотивации тенденции к деконструкции, реализация которой обеспечивает создание новых условий и фактов существования, которых пока не было в опыте и для которых пока не существует адекватной адаптационной стратегии. Суть творческого процесса при этом состоит в реализации ресурсов сомнения.

Творчество является понятием, ориентированным на процесс, а не на результат. Важно не то, какое открытие я хочу сделать, а каким образом я переживаю сомнение. При этом тревога сомнения не родственна нарциссической тревоге признания. Различия эти имеют отношение не столько к содержанию тревоги, сколько к способам обращения с ней. Так, сильная тревога, сопутствующая сомнению: «Гений ли я или посредственность?» может переживаться как естественный процесс, а может (в силу невыносимости для нарциссически уязвимого Я) блокироваться, находя размещение в актах признания со стороны окружающих или депрессивном нарциссическом исходе. Для естественного творческого процесса характерен первый способ, хотя он и является более тяжелым, принимая зачастую характер кризиса.

Возвращаясь к тезису о процессуальности понятия творчества, следует отметить, что, находясь внутри творческого процесса, я пребываю в неведении и неопределенности относительно его результата, так как базис творческого процесса заключается не столько в поиске ответов, сколько в постановке и формулировании вопросов. Ответы определяют не процесс творчества, а его результат. Конечно же, естественный творческий процесс, рано или поздно, всегда заканчивается некоторым продуктом, однако проконтролировать это в ходе процесса принципиально невозможно. В противном случае я рискую разрушить процесс, который первичен по отношению к результату. Не так важно, чтобы этот процесс подчинялся существующим правилам логики и был строго последовательным (возможно, и это всего лишь интроект, который также было бы полезно разрушить). Важно при этом создавать новое вне зависимости от того, противоречивы или нет мои суждения. Критика непоследовательности и противоречивости рассуждений с этой точки зрения бессмысленна. Здесь уместно провести прямую аналогию вышеописанного с психотерапевтическим процессом (по крайней мере, с гештальттерапевтическим). Результат психотерапии (конечно же, также творческого процесса) является вторичным (я бы даже усилил этот тезис, сказав – побочным), хотя и закономерным, продуктом самого терапевтического процесса. Качество жизни клиента, безусловно, меняется в процессе терапии, однако предвидеть характер этих изменений, ориентируясь на процесс творческого приспособления, принципиально невозможно.

Следует отметить также и сложности, зачастую прерывающие или делающие невозможным творческий процесс. Парадоксально, но эти сложности и препятствия имеют тот же психодинамический источник, что и ресурсы творчества. А именно, речь идет все о том же сомнении. Помимо того, что сомнение порождает тревогу, в силу своей уникальности и индивидуальности оно еще и обрекает человека на одиночество. Сомнение индивида не может быть разрешено коллегиально – как бы оно не переживалось тяжело, разрешать его придется самому. И, как следствие, отвечать за сделанный выбор. Поскольку творчество является процессом, несущим угрозу стабильности, которые давали прежние знания, постольку оно нуждается в чем-то постоянном и неизменном, обеспечивающем некоторую стабильность. Так, рядом с пиковыми продуктами цивилизации можно обнаружить вековые дубы, рядом с современными сооружениями из стекла и бетона – древние памятники архитектуры. Кроме того, чем стремительнее развивается цивилизация, тем сильнее тенденция бегства от нее – человек стремится за город и жить, и отдыхать, родственной этому феномену является зависимость многих людей от работы на загородных дачных участках при всей очевидной экономической нерентабельности этого процесса. Все эти феномены поля создают ощущение стабильности, хотя, если точнее, – поддерживают ее иллюзию.