Невилл Симингтон - Становление личности в психоанализе

Это означало, что мне предстояло выбрать аналитика из независимой группы. На собеседовании, состоявшемся после того, как я впервые заявил о желании пройти обучение, Энид Балинт посоветовала мне обратиться к Джону Клауберу. Я последовал ее совету и пошел к нему на первую диагностическую встречу. Вскоре после начала он сказал мне: «Не возражаете, если я буду с вами очень откровенен? Видите ли, мне кажется, вы очень больны».

Я испытал огромное облегчение, когда он сказал это. Я проходил собеседование у трех разных и довольно известных психоаналитиков, и никто из них не увидел за внушающим доверие фасадом больного человека.

Так я начал свой анализ и продолжал его в течение трех с половиной лет до того, как началось программа тренинга. Клаубер настоял на том, чтобы я привел в порядок свое эмоциональное состояние перед тем, как начнется тренинг. В тот момент я воспринял это с недовольством, однако я понимал, что он прав, и до сих пор благодарен ему за это.

Я принял участие в программе тренинга в сентябре 1973 года. Первый год обучения был посвящен наблюдению за детьми. В программе вместе со мной обучалось еще три человека (Патрик Кейсмент, Пол О’Фаррелл и Даниэл Иван-Заде), нашим куратором была Барбара Вудхед. Ее кабинет для приема находился на верхнем этаже дома номер 100 по Харли-стрит, и мы поднимались в ее квартиру на старом лифте производства Хиз Робинсон. Когда мы выходили из лифта на верхнем этаже, каждый раз у нас было ощущение, что дух Фрейда витает где-то рядом и охраняет нас, потому что выйти живым из этого старого разболтанного лифта всегда казалось чудом. В моем еженедельном наблюдении за ребенком лишь один момент показался мне важным. Едва начав ходить, ребенок мог без падения дойти от матери до меня и обратно. Когда же он пробовал дойти от одного неодушевленного предмета до другого, то всегда падал. Это напомнило мне о хождении святого Петра по водам Галилеи. Ему удавалось это, пока он с верой смотрел на Иисуса. Но как только его взор начинал блуждать по волнующемуся морю, он начинал тонуть. Я подумал, что, возможно, данная история отражает раннюю психологическую истину: источник уверенности содержится в акте доверия, направленного на другого человека. Спустя многие годы в моей жизни случился эпизод, подтверждающей данную точку зрения.

Я учился водить самолет и получил частную лицензию, но мне не хватало уверенности в своих силах. Тогда я сменил летную школу. В новой школе преподавали супруги, и знание авиации было у них в крови. Я испытал к ним доверие. Я открыл для себя, что, поднимаясь в небо, мысленно я продолжаю видеть их, и тогда ко мне приходит уверенность, которой не было раньше. Мне кажется, что доверие связано с чем-то намного более глубоким в личности человека, чем любые поверхностные характеристики. Я могу доверять людям, когда они делают или говорят что-то, если это идет от сердца. Если функция анализа клиента или управления самолетом усвоена всем существом человека, я могу испытывать доверие, и этот внутренний акт становится источником моей уверенности. Подозреваю, что малыш, за которым я наблюдал, направляя свой доверчивый взгляд на мать или на меня, получал уверенность в том, что он может идти и не падать. Понимая, сколько внутренних открытий сделали другие за время работы, мне казалось, что я не извлек многого из своих наблюдений за детьми, но со временем пришел к мнению, что тот единственный факт, который я действительно отметил, оказался для меня очень важным и сослужил мне добрую службу.

Во время психоаналитической подготовки у меня было еще два занятия. Я получал высшее образование по психологии и работал психотерапевтом в тюрьме Грендон. Когда первый год моего наблюдения за детьми подошел к концу и начался второй, я уже долгое время читал Фрейда и сделал множество записей о прочитанном. Когда начались академические семинары по Фрейду, у меня уже было основательное представление о предмете. Задолго до того, как я пришел в психоанализ, я убедился в том, что единственным способом получения знаний о предмете является постижение мыслей гения. У меня уже был подобный опыт, когда я занимался теологией. Я прочел «Сумму теологии» Фомы Аквинского с полной концентрацией внимания. Так, входя в ворота психоаналитического знания, я не жалел времени на попытки понять и усвоить взгляды Фрейда. Должен признаться, что изучение его работ было для меня более сложным, чем сочинений Аквинского. Впоследствии я пришел к мнению, что причина заключалась в том, что Аквинский во всех своих работах руководствовался одним основополагающим принципом, в то время как Фрейд опирался на два не связанных друг с другом принципа. На самом деле эти принципы несовместимы. В системе Аквинского была согласованность, которой не было у Фрейда. Дело не в том, что Фрейд не стремился к такой согласованности, но он не достиг ее из-за того, что отказался от обобщений на самом высоком уровне абстракции. Я потратил много лет, чтобы сделать это заключение, но когда я учился, меня преследовало лишь смутное ощущение несоответствия.