Талгат Канапин - Визит к психотерапевту

(имена персонажей изменены)

На улице апрель месяц, скоро день космонавтики. Опять будем вспоминать Юрия Гагарина, первого человека, который облетел земной шар и, увидев Землю со стороны, был поражён её красотой. А дома у себя тяжело и мучительно умирал от рака желудка мой лучший друг Серёга. В последнее время он перестал отвечать на телефонные звонки, никого не пускал к себе домой, кроме медсестры, которая капала ему растворы, дабы как-то облегчить муки онкобольного перед смертью. Он мне говорил, что не хочет, чтобы его сослуживцы с госпиталя видели его в таком состоянии. Ничего не оставалось другого, как зайти к нему с медсестрой.

Я осмотрел его, он лежал обессиленный, область правого подреберья была вся в синюшных пятнах, бугристая. Было понятно, что метастазы с желудка стрельнули в печень и состояние уже терминальное. Сильнейшая раковая интоксикация пожирала организм моего друга.

– Братан, ты знаешь, что тебе немного осталось?

– Конечно знаю, не дурак. Скорее бы отмучиться и закрыть тему, – сказал он тихим, хриплым голосом. Часто дышал, на лбу выступили капельки пота. На тумбочке стоял старый советский транзистор, он иногда слушал радио. Кусочки чёрного шоколада и стакан воды с трубочкой.

Смерти Серый никогда не боялся. "Хоть сейчас в бор", – часто слышал я от него и раньше, конечно больше в шутку. Только всегда переживал за своего сына, за его будущее.

– А теперь вали, сил нет говорить, хочу отдохнуть, – сказал он и закрыл глаза. Это были последние слова моего друга, которые я от него услышал. Пришлось валить, понимая, что ему уже надо собираться в дальнюю дорогу. Туда, откуда не возвращаются, по крайней мере в прежнем обличье. Это тот момент, когда живые только мешают и говорят ненужные слова утешения. Которые неуместны, а иногда нелепы. У всех у нас есть долг перед Природой своей смертью. Долг появляется с нашим рождением. Один ноль в пользу жизни, а потом будет один один и наступит ничья. Равновесие, нирвана и вечный покой. К этому стремится жизнь с первого дня своего зарождения.

Утром все мы в госпитале узнали, что Сергей ночью скончался. За весь период болезни он ни разу не позволил сделать себе наркотические обезболивающие. Со слов супруги, если надо было в туалет, качаясь, шёл по стенке квартиры. Единственное, просил наших санитарок и медсестёр приготовить ему конину, казы. Когда мы впервые узнали о его заболевании, то сразу поняли, что уже поздно, что это четвёртая стадия. Он только один раз лежал в онкодиспансере, и когда я ездил к нему, он поражался, насколько много молодых людей с онкологией.

– Я то ладно, хоть пожил, а тут пацаны 90 года рождения, – говорил он тогда. И сразу сказал, что лечиться не будет. "Сам знаешь мой характер, а горбатого, как понимаешь, только могила исправляет. Просто надо перетерпеть последние минуты и отправиться на встречу с Всевышним. Хотя не знаю к какому, христианскому или мусульманскому. "Мама у Серёги была русская, а отец татарин, мусульманин. И ещё он имел ввиду свою ранимость, частые негативные высказывания и обидчивость. Было в нём что-то от Василия Шукшина из "Калина красная", как известно, эта каста людей живёт на острие бритвы. Тонко чувствующие натуры, поэтому крайне ранимые и обидчивые.

С Серегой мы познакомились в феврале 2001 г., когда меня приняли на работу в госпиталь психиатром-экспертом. В первый день знакомства мы чуть не передрались в подвале из-за разницы во мнениях, почему холодно в кабинете. Беседа была на повышенных тонах и строго на х…х. Обычная мужская коммуникация. Он работал в госпитале слесарем – сантехником, но мозги у него были заточены под хороший анализ, синтез и парадоксальные умозаключения. Сергей имел острый ум и потрясающую наблюдательность. Ни одна мелочь не могла пройти мимо его восприятия. А бес, как известно, кроется в мелочах. Это у него было от природы, только в своё время не получилось доучиться в строительно-дорожном институте. Амурные дела, проделки Купидона, косяк, "дурака под кожу", и вынудили уйти из института. Потом со временем я понял, что был неправ насчёт отопления, споря с профи. Через пару застолий со стопариками хорошей водки и бесед на разные темы в подвале госпиталя, мы стали закадычными корешами.

Но у Сереги была одна черта в характере, которая неизбежно должна была привести его к онкологии. Это ранимость и высокая обидчивость, в замесе с навязчивыми мыслями. У него была привычка всё время крутить в голове все обидные ситуации. Как будто не мог уже жить без этого. Все время досыта кормил свои обиды навязчивыми воспоминаниями. Только через много лет я понял причины его обид в повседневной жизни. Это была неотреагированная обида на судьбу, что не дали доучиться. Жили они плохо, бедно. "Я знаю, что такое ходить в школу, с заплатками на штанах сзади". Главная проблема Сереги – горе от ума. И в то же время это был человек с золотыми руками, который много знал, и самое главное, многое умел. А практические навыки очень часто важнее энциклопедических знаний. Он был не только слесарь – сантехник экстра уровня, но и отличный сапожник. Многим нашим санитаркам и медсестрам так прошивал обувь, что дарил им второе рождение. А когда Серёга готовил плов из баранины, это была просто симфония вкуса, новое звучание давно известных блюд. Он был Шекспиром кулинарии, и после него у меня тоже пробудилась страсть к приготовлению вкусной еды, которая отлично развивает мышление и практические навыки. Он много читал, прочитал "Путь Абая" Мухтара Ауэзова за две ночи, пока жена лежала на сохранении. Хорошо разбирался в творчестве В. Высоцкого, обожал песни Юрия Антонова. Многие его слова, как я понял со временем, появились в его лексиконе из романов Фёдора Достоевского.