Array Коллектив авторов - Аффект - практика судебной психолого-психиатрической экспертизы

В ходе судебного заседания, как показано выше, Я. дал однозначное объяснение своему действию – отошел с дороги на газон, чтобы разойтись с Ш. мирно, без драки (в первых показаниях Я. объяснение мотивации данного поступка носило противоречивый, недостаточно четкий характер).

Во время судебного расследования Я. также пояснил свое эмоциональное состояние в момент правонарушения, в его показаниях прослеживается динамика эмоционального состояния с возникновением сильного страха за собственную жизнь, а именно: когда Ш. догнал Я., то «злобы на него не было, было скорее безразличие к нему (Ш.)». После того как Ш. обхватил горло Я., он испытал боль и «испугался, что Ш. убьет его», тогда выхватил нож и нанес удар. Затем развернулся и, «насколько помню», увидел, как Ш. надвигается на него. Испугался еще больше, ударил его в корпус, «а он продолжал двигаться на меня, я даже подумал, что он может меня убить, и стал наносить ему удары ножом». Потом они вместе упали, «отчего – я не знаю», «я ощутил усталость, страх и потерял сознание». После того как Я. очнулся, он пытался Ш. «откачать», «но уже было поздно».

На данном судебном заседании Я. пояснил и противоречивость своих первых показаний, которые давал в таком состоянии, когда не мог сосредоточиться на вопросах и в связи с этим соглашался с версиями следственных органов. Я. объяснил противоречивость своих первых показаний «шоковым состоянием», в котором «не мог точно все помнить».

24.09.03 г. Я. была проведена повторная комплексная судебная психолого-нарколого-психиатрическая экспертиза в зале суда. В психическом состоянии экспертами отмечено, что его настроение ситуационно снижено, рассказывая о ситуации, связанной с правонарушением, сдерживал слезы. В беседе при уточнении данных им противоречивых по делу показаний извиняется, говорит, что «ответил не подумав, а на самом деле этого и не было», или: «я же хотел помочь следствию, со всем соглашался, в противном случае меня могли арестовать». Достаточно последовательно восстанавливал события, предшествующие правонарушению. Объяснял, что в комнате оказался после приглашения, «думал, немного выпьем, пообщаемся, поговорим о событиях в Чечне». Не скрывал, что некоторые высказывания Ш. были достаточно обидными, «раз пять называл меня капитанишкой», при этом «один раз даже разозлился на него», но не хотел ссориться, «тот же был очень пьяным».

Рассказывал, как около 23 часов стал собираться, «утром надо было в наряд», быстро со всеми попрощался и ушел. На улице его нагнал Ш., «ругался, предлагал подраться, размахивал руками, демонстрировал, как боксируют», тут же «предлагал выпить». Пройдя 5–6 метров, Ш., находясь за его спиной, пнул ногой его в пах, а затем обхватил на уровне груди. Они оба упали, Ш. постоянно ругался, выражаясь нецензурно, «мы обменялись двумя ударами, затем я встал». Вновь подчеркивал, что стремился избежать драки – «я отошел, оправил форму», «не думал, что тот вновь начнет». Описывал, как некоторое время спустя Ш. опять набросился сзади, схватил за горло, «больно сдавил кадык», «мелькнула мысль – все, теперь он меня убьет», «мне надо было обороняться, я выхватил нож и ударил им назад, наотмашь левой рукой». Вспоминал, как развернулся к потерпевшему лицом, говорил, что «с этого периода помнятся его страшные, дикие глаза, ярость на лице», описывал перенесенные страх, испуг, боль, тревогу, отчаяние.

Дальнейшее плохо помнил, ссылаясь на нечеткость, фрагментарность восприятия: «помню, как три или пять раз ударил его, но куда – не знаю». При уточнениях терялся, «сколько раз ударил – не знаю, я помню только два-три начальных удара», «видел только его яркое лицо и свою руку». Отмечал необычную тишину в тот момент, «если бы появился какой-нибудь звук, то я бы воспринял его в два раза сильнее и резче». Периодически ссылался на материалы уголовного дела, начинал оправдываться: «не знаю, почему у него оказалось так много повреждений, столько ударов я никогда бы нанести не смог», но, поправляясь, замечал: «а больше и некому». Говорил, что в тот период в голове «отсутствовали мысли», «голова была пустой». Дальнейшие обстоятельства не помнил, очнулся рядом с телом Ш., предполагал, что искал пульс на кисти у трупа. Считал, что до этого «отключился на 5—10 минут», на уточняющий вопрос отвечал, что «возможно, отключался и на более длительный промежуток времени», «даже на час». Рассказывал, что и последующие свои поступки помнит нечетко, «тело, ноги, руки были не мои, как ватные». Предполагал, что вытер туалетной бумагой нож, т. к. в деле об этом написано. Описывал, как постепенно приходил в себя, «события помню как вспышки», пришел в общежитие, рассказал о случившемся, но ему сначала вахтер не поверила. Уверял, что не помнит своих предложений окружающим закопать труп, «я повторял только – я убил!».